Монгайт, Александр Львович

Александр Львович Монгайт
Дата рождения:	23 апреля (6 мая) 1915(1915-05-06)
Место рождения:	Николаев (Российская империя)
Дата смерти:	15 февраля 1974(1974-02-15) (58 лет)
Место смерти:	Москва (СССР)
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	археология
Место работы:	Институт археологии РАН
Учёная степень:	кандидат исторических наук
Альма-матер:	Московский университет

Александр Львович Монгайт (23 апреля (6) мая 1915, Николаев, Российская империя — 15 февраля 1974, Москва, СССР) — советский археолог. Автор фундаментальных трудов по археологии Европы и СССР.

Биография

Родился 23 апреля (6) мая 1915 года в Николаеве. Окончил исторический факультет Московского государственного университета, защитив кандидатскую диссертацию на тему «Старая Рязань». С этого времени и до конца жизни работал в Институте археологии. Учёный занимался Старой Рязанью и средневековым Рязанским княжеством. Он же руководил экспедициями института на Старорязанское городище в 1946—1950 гг. и 1966—1974 гг.

В начале 1960-х гг. против Монгайта была организована кампания Б. А. Рыбаковым, однако многие археологи выступили в поддержку Монгайта.

Учебники А. Л. Монгайта по археологии Западной Европы с 1970-х гг. и до настоящего времени используются ведущими вузами России как пособия по основам археологии.

Интересные факты

• В книге Монгайта «Археология в СССР» (М., 1955) имеются уникальные фотоснимки редких и малоизвестных археологических памятников, в частности, фрагменты фресок Новгородского Софийского собора с изображением князя Владимира Ярославича (ум. 1052) и его сыновей, обнаруженные при раскопках Мартирьевской паперти храма в 1948 году. Фрески эти нигде более не публиковались.
• По иронии судьбы, ссылка в книге Монгайта «Археология в СССР» на В. П. Петрова, считавшегося до этого времени крупным деятелем украинской националистической эмиграции, привела к его разоблачению (уже после возвращения Петрова в СССР).

Библиография

• Муром. — М.: Изд-во Академии архитектуры СССР, 1947. — 34 с. + 28 л. вкл. — (Сокровища русского зодчества).
• Старая Рязань. 1955.
• Археология в СССР. — М., 1955.
• Рязанская земля. — М., 1961.
• Археология и современность. — М., 1963.
• Художественные сокровища Старой Рязани. — М., 1967.
• [www.archeologia.ru/Library/Book/32033ea9376c/Info Археология Западной Европы. Каменный век.] — М., Наука, 1973.
• [www.archeologia.ru/Library/Book/4328c83fbe60/Info Археология Западной Европы. Бронзовый и железный век.] — М., Наука, 1974. — 408 с., ил. — 3.400 экз.
• В поисках исчезнувших цивилизаций. — М. 2005. (несколько изданий). (соавтор — Амальрик А. С.).

Литература

• Формозов А. А. Памяти А. Л. Монгайта // Краткие сообщения Института археологии АН СССР (КСИА).1976. Вып. 146. С. 110—112.

Отрывок, характеризующий Монгайт, Александр Львович

Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.