Музей Торвальдсена

Музей Торвальдсена — здание, построенное благодарными соотечественниками в Копенгагене, служащее местом хранения многих работ Торвальдсена (дат. Bertel Thorvaldsen) — одного из наиболее значительных представителей стиля позднего классицизма в скульптуре.

За год до отъезда из Рима в 1838 г. скульптор подарил свои работы и собранные коллекции живописи своему родному городу-Копенгагену для создания своего музея.

Музей находится в центре города, недалеко от одной из королевских резиденций (дат. Christiansborg) на пожертвованном королём участке земли. Архитектором здания, выбранного самим скульптором, стал тогда ещё молодой М. Г. Биндесбелль (1800—1856).

Здание начало строиться ещё при жизни скульптора, который после смерти, последовавшей неожиданно при посещении театра 24 марта 1844, был похоронен во внутреннем дворе здания . В эти годы в Европе начался бум строительства музеев, вызванный настроениями, связанными с наступившей эпохой романтизма, в немалой степени связанный с изданием сочинений Гюго и Вальтер-Скотта. В архитектуре это начинание принадлежит старшему современнику Торвальдсена Канове, построившему в своём родном городе Посано церковь. Источниками средств для строительства музея стала подписка, а также пожертвования королевского двора и коммуны города Копенгагена.

Здание представляет собой прямоугольник с внутренним двором и стенами, украшенными многоцветными фресками, отображающими торжественный приём, оказанный мастеру при его возвращении на родину. Над поверхностью улицы возвышаются два этажа. Первый этаж здания используется для размещения скульптур, на верхнем этаже находятся картины. Имеется и заглублённый подвальный этаж, используемый для размещения служебных помещений и некоторых экспозиций, в частности для иллюстрации процесса создания скульптуры.

На главном фасаде здания расположены пять дверей, ведущих в вестибюль с цилиндрическим потолочным сводом. Здесь установлены монументальные скульптуры. Скульптуры в экспозиции размещены в соединяющихся между собой помещениях, в каждом из которых находится всего одна статуя и несколько настенных рельефов, что позволяет посетителю не распылять своё внимание по сторонам. Окна в помещениях расположены, как и в римской мастерской, высоко над полом, выложенным разноцветной мозаикой из терракоты. Потолки декорированы орнаментом в помпейском стиле.

Экспозиция музея, включающая около 20 000 единиц хранения, состоит прежде всего из личных работ Торвальдсена в мраморе и гипсе и его рисунков и графики, а также собранных им произведений искусства. Здесь же находится библиотека и коллекция драгоценных камней и нумизматика.

С момента открытия музей стал рассматриваться как общедоступный памятник скульптору. В первые недели после открытия ежедневное количество посетителей превышало полторы тысячи человек, что по тем временам было рекордом.

Экспонаты музея

• Торвальдсен.Амур и Психея.jpg

  Амур и Психея

• Торвальдсен.Пастух.jpg

  ‎ Пастух

• Торвальдсен.Христос.jpg

  Христос

• Торвальдсен.Меркурий.jpg

  Меркурий

• Торвальдсен.Венера 2.jpg

  Венера

• Торвальдсен.Амур, играющий на лире.jpg

  Амур, играющий на лире

Ссылки

• [www.thorvaldsensmuseum.dk rvaldsensmuseum.dk] — официальный сайт Музей Торвальдсена

Отрывок, характеризующий Музей Торвальдсена

– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.