Мырзашокы

Село Мырзашокы каз. Мырзашоқы Страна КазахстанКазахстан Область Южно-Казахстанская областьЮжно-Казахстанская область Сельский район Мактааральский Сельский округ Жылысуский Координаты 40°46′56″ с. ш. 68°07′58″ в. д.40.78222° с. ш. 68.13278° в. д. / 40.78222; 68.13278    Прежние названия отд. №3 свх. им. Ленина, Путь Ильича Население ▲ 2255 человек (2009) Часовой пояс UTC+6 Автомобильный код 13 (ранее X) Код КАТО 514457500 Показать/скрыть карты

Мырзашокы (каз. Мырзашоқы, до 2000 г. — Путь Ильича) — село в Мактааральском районе Южно-Казахстанской области Казахстана. Входит в состав Жылысуского сельского округа. Код КАТО — 514457500.

Население

В 1999 году население села составляло 1593 человека (832 мужчины и 761 женщина). По данным переписи 2009 года, в селе проживало 2255 человек (1157 мужчин и 1098 женщин).

Отрывок, характеризующий Мырзашокы

«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.