Национал-демократия

Национал-демократия — политическое течение, совмещающее национализм с либерально-демократической идеологией. Демократические принципы государственного устройства совмещаются с национализмом в политике и общественной жизни. Большое развитие национал-демократия получила в Европе в конце XX века на волне евроскептицизма и антиммигрантских настроений.

Национал-демократия зародилась во времена буржуазно-демократической Великой Французской Революции. Основные постулаты национал-демократии сформировались в XIX веке, когда в европейской политической жизни консервативные либералы вытесняли монархистов в процессе буржуазно-демократических революций и создавали свои национальные государства. Развал империй так же вызвал создание национальных государств с демократическим устройством и ориентацию на потребности и интересы титульной нации. Яркий пример — «парад суверенитетов» в Восточной Европе.

Национал-либерализм

Национал-либерализм — разновидность национал-демократии, в котором, как правило, правый либерализм в экономике совмещается с антиконсервативным национализмом умеренного толка. Герт Вилдерс — классический пример национал-либерала. Он выступает резко против ислама, но при этом не видит проблем в равноправии для представителей сексуальных меньшинств.

Национал-либерализм как течение зародился в Германии. В XIX веке национал-либералы отделились от традиционных либералов, тяготея к более авторитарным принципам управления государством и мечтавшими о сильной Германской империи. Либерал-националисты, в частности Макс Вебер, долго рассуждали о взаимодействии демократической Германии с остальными европейскими государствами.

Термин «национал-либерализм» в основном использовался в германоязычных странах (Германии и Австрии) на протяжении XIX века. В это время «национал-либералы» нередко избирались в парламент и даже входили в правительство.

После поражения Германии и Австрии в Первой мировой войне национал-либерализм перестаёт быть весомой идеологией и поглощается более радикальными силами — национал-консерваторами, дейч-националами и национал-социалистами.

Национал-демократия в России

История

В годы поздней Российской империи ярким примером консервативного национал-демократа являлся Михаил Осипович Меньшиков.

Сам термин «национал-демократия» был введён публицистом Александром Севастьяновым в 1996 году, однако оставался практически невостребованным. В первой половине 1990-х годов идеи, близкие к национал-демократии высказывала Национально-республиканская партия России. Начало современному этапу развития национал-демократии было положено «Организационным комитетом национал-демократов» (2007 год) и сообществом «Национал-демократия в России». Впервые ясно сформулированная национал-демократическая программа была опубликована в качестве Манифеста Национально-демократического Альянса (2010 год).

Трудно определить, кто стал родоначальником русской национал-демократии, какой мы её видим сейчас, поскольку как единого целого её не существует. Одним из источников можно считать и умеренный национализм статей на сайте [ari.ru Агентства Русской Информации], создателем которого является философ и публицист Владислав Карабанов. В настоящий момент национал-демократические тенденции можно отметить у многих деятелей русского национального движения, самые известные из которых — Алексей Широпаев, Константин Крылов, Сергей Сергеев, Валерий Соловей, Павел Святенков, Илья Лазаренко и др.

В настоящее время эти течения в России представлены следующими партиями и движениями: «Демократический выбор» (20 сентября 2012 года официально зарегистрирована Минюстом как политическая партия), незарегистрированными партиями «Национально-Демократическая Партия» (НДП) и «Новая Сила», Национально-демократическим Альянсом, движением «Общее Дело». Ранее существовали НДД «Русский Гражданский Союз» и «НАРОД» Алексея Навального, национал-демократическое движение с левым уклоном — Нация Свободы.

Основные положения

• Русская национальная государственность — создание русского национального государства.
• Симметричный федерализм, упразднение национальных республик.
• Антисоветизм, антикоммунизм. Признание коммунизма преступной идеологией, совершавшей геноцид русского народа.
• Возможность люстрации для членов «Единой России».
• Т. н. «антиимперство»:(у либералов)

1. Прекращение попыток насильственного присоединения к России территорий, некогда входивших в состав СССР или Российской Империи, но ныне являющимися суверенными государствами. При этом стремление к мирному воссоединению с прилегающими к России преимущественно русскими областями при желании проживающего там русского населения войти в состав России;
2. Отказ сохранять в составе России республики Северного Кавказа, как «антирусские территории».
3. довольно спорная идея, применяемая сторонниками более либеральных ценностей, так-как несмотря на нац-демократию и нац-либерализм, сохранение военной мощи страны является приоритетом для многих истинных националистов

• Размежевание с радикальными националистами и т. н. «красно-коричневыми».
• Отрицание т. н. «третьего пути» и евразийства, западный путь развития государства.
• Свободная рыночная экономика.
• Построение социально-ответственного государства.
• Независимое от политической конъюнктуры правосудие и гуманизация системы исполнения наказаний, выборность судей всех уровней.
• Ужесточение закона о гражданстве и миграционного законодательства и репатриация соотечественников по этническому признаку (русские и комплементарные коренные народы России).
• Введение визового режима со странами Средней Азии и Закавказья.
• Ориентация на союз с развитыми западными странами, а также со славянскими государствами.
• Противодействие исламизации, сохранение русской (как части европейской) культуры.
• Переход на контрактную армию.
• Охрана экологии, защита памятников истории, культуры и архитектуры.

Русские национал-демократы ставят в пример идеальных национальных демократических государств Польшу и страны Прибалтики, Израиль, Японию, Южную Корею, реже — Грузию, Турцию и Финляндию.

Национал-демократы и национал-либералы в мире

В настоящее время национально-демократические и национально-либеральные партии существуют во многих странах, в частности в Австрии, Германии, Франции и России, вовлекая под свои знамёна как правых либералов, так и умеренных националистов.

Чисто национал-либеральной партией являлась Австрийская партия свободы, которую затем сменил Альянс за будущее Австрии. АПС дважды входила в правящую коалицию, а лидер партии — Йорг Хайдер — также дважды становился губернатором Каринтии.

В Германии Свободная демократическая партия имеет весомую фракцию, тяготеющую к национал-либерализму, которая выступает на более евроскептических позициях, чем остальная часть партии.

В Голландии такой партией является Партия Свободы Герта Вилдерса, стоящая на национально-демократических, праволиберальных и евроскептических позициях.

Литература

• Verlag Beck, Germany from Napoléon to Bismarck, 1800—1866, Princeton University Press
• Lucien Calvié, Unité nationale et liberté politique chez quelques libéraux allemands au début des années 30 and Naissance et évolution du libéralisme allemand, in Françoise Knopper and Gilbert Merlio (edited by), Notices politiques et littéraires sur l’Allemagne, Presses Universitaires du Mirail, Paris, 1835
• Alfred Wahl, Les forces politiques en Allemagne, Armand Colin
• О национал-либерализме, о том, что роднит и что разъединяет либералов и националистов, и о пользе диалога между ними. — сетевой журнал «Русская правда» на сайте «Русский свет»

Отрывок, характеризующий Национал-демократия

«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.