Оберлен, Жереми-Жак

Жереми-Жак Оберлен

Жереми́-Жак Оберле́н (фр. Jérémie-Jacques Oberlin; 1 августа 1735, Страсбург — 10 октября 1806, там же) — германский (франкоговорящий) филолог, преподаватель, научный писатель и археолог из Эльзаса. Брат пастора-благотворителя Жана Фредерика Оберлена.

Получил среднее образование под руководством своего отца в гимназии в Страсбурге, затем поступил в университет в этом же городе, который окончил со степенью доктора философии в 1758 году, позже стажировался в богословии. В 1764 году был назначен помощником университетского библиотекаря, в 1770 году стал преемником отца на должности профессора в гимназии. В 1778 году по поручению магистратов Страсбурга отправился в археологическое путешествие на юг Франции. Вскоре после возвращения стал экстраординарным профессором философии в университете Страсбурга, а в 1782 году был назначен ординарным профессором логики и метафизики, одновременно став директором гимназии и каноником церкви св. Фомы (Église Saint-Thomas de Strasbourg). Занимался подготовкой изданий текстов древних авторов.

Сочувствовал идеям Французской революции и в 1793 году был арестован; содержался в тюрьме в Меце, где содержался до 9 термидора, после чего получил свободу и вернулся к археологическим исследованиям и преподаванию. Затем был назначен библиотекарем школы Нижнего Рейна и впоследствии администратором этого департамента. Организовал перемещение в библиотеки книг из упразднённых монастырей, выступал с публичными лекциями. С 1772 года состоял членом-корреспондентом Академии надписей. Умер от инсульта.

Главные работы: «Miscellanea litteraria» (1770), «Orbis antiqui monumentis suis illustrati prodromus et primae lineae» (1772—1776), «De linguae latinae medii aevi mira barbarie» (1773), «Essai sur le patois lorrain» (1775), «Alsatia litterata» (1786), «Diplomatica» (1788), «Patois et moeurs de la campagne» (1798); «Essai d’annales de la vie de Guttenberg» (1801).

Источники

• Оберлин, Жереми-Жак // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [francia.digitale-sammlungen.de/Blatt_bsb00016317,00209.html Биография]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Оберлен, Жереми-Жак

– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.