Одельрик Реймский

Одельрик фр. Odalric
архиепископ Реймса
962 — 969
Интронизация:	8 сентября/14 октября 962
Предшественник:	Артольд
Преемник:	Адальберон
Смерть:	969(0969)
Династия:	Каролинги (?)

Одельрик Реймский (фр. Odalric; умер в 969) — средневековый церковный деятель. В 962—969 годах — архиепископ Реймса. Первоначально каноник капитула Меца. Предположительно потомок святого Арнульфа Мецского; следовательно принадлежал к династии Каролингов.

Биография

Смерть архиепископа Реймса Артольда в 961 году вновь поставила вопрос о возможном возвращении на архиепископский престол Гуго де Вермандуа. Противостояние Каролингов и Робертинов завершилось осенью 962 года окончательным решением об отлучении Гуго от церкви. Во Францию был отправлен легат, чтобы огласить этот приговор. Архиепископ Кёльна и герцог Лотарингии Бруно I Великий не медля известил об этом реймское духовенство и одновременно представил ему своего кандидата на архиепископский престол — Одельрика, знатного и образованного каноника капитула Меца, бывшего, как говорили, потомком святого Арнульфа. С согласия короля Лотаря и его жены Герберги Одельрик был избран духовенством Реймса и посвящён в архиепископы в аббатстве Святого Ремигия между 8 сентября и 14 октября 962 года. Гуго де Вермандуа бежал в Мо к своему брату Роберту и вскоре скончался от огорчения. Эта смерть положила конец разногласиям между двумя лагерями — родом Вермандуа и Робертинами с одной стороны и Лотарем и Бруно Великим с другой.

Бруно, предложив реймскому духовенству кандидатуру Одельрика, сделал правильный выбор. Новый прелат был человеком энергичным и сразу после своего избрания начал упорную борьбу с соседними сеньорами — настоящими разбойниками, которые только и делали, что воровали и грабили. Реймскому прелату менее чем за два года силой ли или при помощи дипломатии удалось вернуть все владения своей церкви.

Одельрик поддерживал Каролингов, и его смерть стала для них большой потерей.

Литература

• Лот Фердинанд. Последние Каролинги / Перевод с французского Дягилевой Ю. Ю. — СПб.: Евразия, 2001. — 320 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-8071-0077-8.

Отрывок, характеризующий Одельрик Реймский

Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.