Одоевский, Алексей Никитич

Алексе́й Ники́тич Одо́евский (ум. 1655) — князь, стольник из княжеского рода Одоевских, сын ближнего боярина князя Никиты Ивановича Одоевского и Евдокии Фёдоровны Шереметевой.

Биография

Алексей Никитич Одоевский впервые упоминается в 1648 году, когда 5 апреля был пожалован в царские стольники. Служил при дворе царя Алексея Михайловича, участвовал в разных придворных церемониях и приёмах иностранных послов.

В 1654 году князь Алексей Никитич Одоевский в звании рынды (телохранителя) сопровождал царя Алексея Михайловича в первом походе на Великое княжество Литовское. В следующем 1655 году участвовал во втором царском походе на Литву, находясь в чине головы сотни стольников. Алексей Одоевский отличился во втором литовском походе и после возвращения в Москву получил в награду придачу к своему окладу. 15 декабря 1655 года князь Алексей Никитич Одоевский скончался и был похоронен в Троице-Сергиевой лавре.

Был женат на дочери князя Ивана Ивановича Ромодановского Ульяне Ивановне, от брака с которой имел дочь Феодосью (ум. 1677), которая вышла замуж за князя Ивана Григорьевича Куракина (ум. 1682).

Литература

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Одоевский, Алексей Никитич

Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.