Описсо, Рикард

Рика́рд Опи́ссо-и-Са́ла (исп. Ricard Opisso i Sala; 20 ноября 1880, Таррагона — 21 мая 1966, Барселона) — испанский художник и живописец ХХ века;

Биография

Родился в Таррагоне в семье Альфреда Описсо-и-Бина — писателя, журналиста, художественного критика, историка и врача, и Антонии Сала Гиль. Рикард рос в многодетной семье, где помимо него воспитывалось 10 детей. Еще в юности, рассматривая коллекции картин, принадлежащие его деду по материнской линии, известному писателю и баснописцу Фелипе Хасинто Сале, Рикард захотел заниматься живописью. Был самоучкой, поскольку учился рисовать сам, не посещая ни уроки рисования, ни занятия в школе искусств, несмотря на то, что он был потомком одного из директоров школы Педро Паула Монтаньи и племянником валенсийского художника Эмилио Сала.

С 1892 года в течение семи лет он работал чертёжником у архитектора Антонио Гауди во время строительства храма Саграда Фамилия в Барселоне. Работая с Гауди, он постоянно изучал природу и жизнь во всех её проявлениях, «держа в руках» огромное количество её видов и форм, что в дальнейшем послужило ему материалом для публикации своих костумбритских (бытовых) заметок в еженедельниках и журналах Барселоны.

Почти подростком он присоединился к инновационной группе «Четыре кота», что со временем отразилось во многих его работах. Дружил он со всеми членами группы, и, особенно, с Пабло Пикассо.

В январе 1898 года он опубликовал свой первый рисунок в журнале Luz. С марта 1899 года его работы публикуются на обложках журнала «Четыре кота».

В 1901 году с целью расширить свои знания в области искусства он отправился в Париж, где вскоре приобрёл большой опыт в изображении окружающей действительности, рисуя в Болонском лесу, в Тюильри, на бульварах и в других местах. В Париже с ним сотрудничали такие еженедельники как Le Rire, FrouFrou и Fantasio. Помимо парижских еженедельников его рисунки направлялись и в Барселону, в еженедельники ¡Cu-cut! и L’Esquella de la Torratxa, с последним он сотрудничал до 1936 года.

Вернувшись в Барселону, Описсо работал в различных жанрах, о чем свидетельствует бесчисленное количество его развлекательных и поучительных иллюстраций к повестям и романам, еженедельникам для детей, комиксам, календарям, рекламным объявлениям, познавательным журналам, которые он иногда подписывал псевдонимом Bigre. С 1907 года Рикард участвует в V и VI Международных выставках искусства в Барселоне, где награждался медалями третьего класса.

Рикард Описсо и Сала сотрудничал с многочисленными испанскими и международными журналами, в том числе Hojas Selectas, Mi revista, Lecturas, La Ilustración Artística, Review of Review (Нью-Йорк). Редкий журнал того времени выходил без иллюстраций Описсо, художника, популярного не только в Барселоне, но и во всей Каталонии. После того, как он оставил костумбризм, он посвятил себя анималистическому жанру, особенно он любил рисовать собак и лошадей.

Кроме ежегодных выставок в Барселоне, Описсо также принимал участие во многих конкурсах в Мадриде, Париже, Буэнос-Айресе, Мексике и Соединенных Штатах, будучи во всех из них замеченным и вознагражденным. Верный народным обычаям и привычкам он отражал в своих рисунках различные стороны жизни, той самой замечательной барселонской толпы, благодаря которой он получил огромный успех, демонстрируя свои работы в различных изданиях и на многих персональных выставках.

В настоящее время его картины находятся в частных коллекциях и музеях современного искусства в Барселоне.

Музей Рикарда Описсо

В музее Астория в Барселоне с конца 2007 года и по сей день на первом этаже, включая кафе, работает экспозиция з 200 картин Рикарда Описсо. Большинство рисунков, эскизов и плакатов находятся в частной коллекции Хорди Клосс — владельца сети отелей Derby Hotels Collection.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Рикард Описсо
• [catalunyamia.ru/info/Ricard_Opisso Биография и картины Рикарда Описсо]

Отрывок, характеризующий Описсо, Рикард

– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.