Особое совещание по обороне

Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства (Особое совещание по обороне) — правительственный орган в России, созданный в 1915 году, во время Первой мировой войны, для организации военной экономики.

Особое совещание по обороне осуществляло «высший надзор» за деятельностью промышленных предприятий, изготовлявших предметы боевого снабжения, распределяло военные заказы между русскими и иностранными заводами, содействовало образованию новых заводов. Возглавлялось военным министром. Особое совещание имело свой местный аппарат — заводские совещания, в которое входили чиновники и представители местной буржуазной общественности. Совещанию подчинялся русский правительственный комитет в Лондоне, через который оформлялись заказы в Англии, США и Японии и аналогичный комитет в США.

В состав совещания входили представители различных ведомств, Государственной думы, Государственного совета, общественных организаций, частных предприятий.

Деятельность Особого совещание по обороне государства продолжилась после революции.

Декретом Совнаркома от 25 ноября 1917 года оно было передано в ведение Наркомата по торговле и промышленности, но 1 декабря оставлено «в ведении военного министерства». В декабре 1917 года правительство определило, что в его состав входят представители коллегий следующих наркоматов: по военным и морским делам, торговли и промышленности, продовольствия, финансов, путей сообщения, труда, контроля и земледелия. Председатель — нарком по военным делам, но совещание должно руководствоваться указаниями ВСНХ. Совещанию вменялось в обязанность ликвидировать или уменьшать заказы на оборону и переводить заводы на мирное производство.

Позднее постановлением ВСНХ Особое совещание по обороне было подчинено непосредственно ВСНХ «по седьмому отделу» и переименовано в совещание по финансированию предприятий.

Ссылки

• [www.infanata.com/society/history/1146133018-zhurnaly-osobogo-soveshhaniya-dlya-obsuzhdeniya-i-obedineniya-meropriyatij-po-oborone-gosudarstva.html Журналы Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства. 1915-1918 гг.] / Публикация под ред. Л. Г. Бескровного, в 8 книгах. — М.: АН СССР, 1975-1978.

Отрывок, характеризующий Особое совещание по обороне

– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.