Островер, Леон Исаакович
Поделись знанием:
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Леон Исаакович Островер (1890—1962) — советский писатель, начинал писать на идише, впоследствии перешёл на русский язык.
Изучал философию в Кракове и медицину в Берлине, участвовал в Первой мировой, гражданской, Великой Отечественной войнах.
Автор многих исторических повестей — в частности, биографий народников Петра Алексеева и Ипполита Мышкина и польского революционера Костюшко для книжной серии «Жизнь замечательных людей». Похоронен в Москве, на Востряковском кладбище.
Книги Леона Островера
- В серой шинели: Записки полкового врача. — М.-Л.: Госиздат, 1926. — 157 с.
- Когда река меняет русло. — М.: Госиздат, 1927. — 302 с.
- Лечебница Рикарди. — М.: ЗИФ, 1928. — 253 с.
- Конец Княжеострова: Роман. — Л.: Прибой, 1930. — 291 с.
- Саре-Су: Очерк. — М.: Молодая гвардия, 1931. — 31 с.
- Караван входит в город: Роман. — Л.: Советский писатель, 1940. — 296 с.
- На берегу Двины: Повесть. — М.: Советский писатель, 1950. — 200 с.
- На большой волне: Повесть. — М.: Советский писатель, 1954. — 227 с.
- Николай Щорс: Повесть. — М.: Детгиз, 1957. — 126 с.
- Пётр Алексеев. — М.: Молодая гвардия, 1957, 1964. — 224 с. (Серия «Жизнь замечательных людей»)
- Ипполит Мышкин. — М.: Молодая гвардия, 1959. — 238 с. (Серия «Жизнь замечательных людей»)
- Костюшко. — М.: Молодая гвардия, 1961. — 272 с. (Серия «Жизнь замечательных людей»)
- Буревестники: Сборник рассказов. — М.: Детская литература, 1965. — 640 с.
Напишите отзыв о статье "Островер, Леон Исаакович"
Ссылки
- [www.eleven.co.il/article/13878 Советская литература]
|
Это заготовка статьи о писателе России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Островер, Леон Исаакович
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
