Парл
Город
Показать/скрыть карты
|
Парл[1] (африк. Paarl, буквально «жемчужина») — крупное поселение в Западно-Капской провинции, один из трёх старейших основанных европейцами городов в ЮАР (1657), наряду с Кейптауном и Стелленбосом. В настоящее время в нём проживают 75 000 жителей. Расположен в 60 км к северо-востоку от Кейптауна.
Расположенный в Капском винном регионе, Парл представляет собой крупнейший центр местного винодельческого региона и самый известный из центров виноделия ЮАР, которое приносит городу основную часть доходов. Именно в Парле находится KWV — организация, длительное время почти монопольно контролировавшая производство и экспорт большей части южноафриканских вин. Поскольку KWV производил вина исключительно на экспорт и ввиду растущих запросов южноафриканского рынка, центр виноделия стал смещаться южнее, в Стелленбос. После крушения апартеида, ближе к концу XX века, когда со страны были сняты экспортные ограничения, произошёл новый бум производства вина в Парле, которое стало теперь доступно и южноафриканским потребителям[2].
Шоссе N1 соединяет его с Йоханнесбургом. Около 80 % дождевых осадков выпадают в зимний период.
В 1876 в г. Парл стала выходить газета Die Afrikaanse Patriot, первая в истории страны газета на языке африкаанс, который до того считался непрестижным диалектом нидерландского языка и до 1920-х гг. не имел официального статуса[3]. В честь этого в городе возведён Памятник языку африкаанс.
Напишите отзыв о статье "Парл"
Примечания
- ↑ Южно-Африканская Республика, Свазиленд, Лесото // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 2009 г. ; гл. ред. Г. В. Поздняк. — М. : ПКО «Картография» : Оникс, 2010. — С. 157. — ISBN 978-5-85120-295-7 (Картография). — ISBN 978-5-488-02609-4 (Оникс).</span>
- ↑ H. Johnson & J. Robinson The World Atlas of Wine pg 320—322 Mitchell Beazley Publishing 2005 ISBN 1-84000-332-4
- ↑ H.J.J.M van der Merwe: Herkoms en Ontwikkeling van Afrikaans. Johannesburg: Afrikaanse Pers-Boekhandel, 1970, bl. 54
</ol>
Отрывок, характеризующий Парл
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
