Памятник Александру II (Екатеринбург)

памятник
Памятник Александру II
Памятник Александру II в Екатеринбурге
Страна	Российская империя
Местоположение	Екатеринбург: Кафедральная площадь
Автор проекта	Михаил Петрович Попов
Строительство	1895—1906 годы
Статус	Разрушен
Состояние	Не сохранился

Памятник Александру II — памятник русскому императору Александру II, торжественно открытый 5 октября 1906 года в Екатеринбурге. Находился на Кафедральной площади (ныне — Площадь 1905 года), неподалёку от Богоявленского собора, первой городской гимназии, носившей имя императора и Гостиного двора. Разрушен в 1917 году.

Описание памятника

Памятник изображал императора Александра II в полный рост, в общегенеральской форме без шинели, лицом обращённого на восток. В правой руке его был свиток со словами «19 февраля 1861 года». На постаменте памятника, сделанного из уральского мрамора, была выбита надпись: «Царю Освободителю в память о 19 февраля 1861 года от городского общества и горнозаводских мастеровых. Осени себя крестным знаменем, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд».

История памятника

Проект памятника

Идею увековечивания императора Александра II подал швейцар окружного суда, бывший крепостной Олимпий Клевакин. По его инициативе сбор средств на памятник начался в 1886 году. Первый проект был представлен на рассмотрение Екатеринбургской городской Думы весной 1887 года купцом А.П. Кожевниковым. Проект был утверждён губернским строительным комитетом. Сбор средств среди екатеринбургского купечества был продолжен купцом Е.А. Телегиным, и к концу года учрежденный думой специальный строительный комитет располагал суммой 2 тысячи рублей. Однако в силу различных причин работы по возведению памятника так и не начались.

Возведение и открытие

Вариант Кожевникова был представлен для рассмотрения в Министерство внутренних дел после отставки в 1894 году Екатеринбургского городского головы Ильи Симанова. В министерстве проект нашли «несоответствующим высокому назначению» и потребовали переделать. Тогда городская Дума решила поставить точную копию уже существовавшего в России монумента. Выбор пал на работу скульптора М.П. Попова, автора памятника Александру II в Екатерининском зале Московского окружного суда. В 1900 году екатеринбуржцы выкупили у вдовы М.П. Попова право на повторную отливку. 5 октября 1906 года на Кафедральной площади после Божественной литургии состоялось торжественное открытие памятника. Чугунную скульптуру отлили на Каслинском заводе.

Разрушение

После Февральской революции скульптура была снята с постамента и переплавлена. 10 марта 1917 года на постаменте была установлена статуя, похожая на американскую Статую Свободы. Однако долго она не простояла. 25 июля 1918 года в город вошли отряды Чехословацкого легиона и Белой армии, которые разобрали «статую свободы». После занятия города «красными» в июле 1919 года на постамент памятника водрузили скульптуру, изображавшую голову Карла Маркса, но в 1920 году её перенесли на Вознесенскую горку, а на постамент установили скульптуру, изображавшую абсолютно голого мужчину. Монумент был создан скульптором Степаном Эрьзя и назывался «Освобожденный труд». В народе тот памятник был прозван «Ванька-голый». В 1925 году скульптуру сняли с постамента и дальнейшая её судьба не была точно установлена.

Ссылки

• [www.ekburg.ru/news/19/44970-istoriya-107-let-nazad-na-glavnoy-ploshchadi-ekaterinburga-byl-otkryt-pamyatnik-aleksandru-ii/] // Информационный портал Екатеринбурга — 26 июля 2011 года.

Отрывок, характеризующий Памятник Александру II (Екатеринбург)

За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.