Памятник Сталину (Гори)

Достопримечательность
Памятник Иосифу Сталину
Страна	Грузия
Город	Гори
Дата постройки	1952 г.
Состояние	Демонтирован

Памятник Сталину в Гори — скульптурное произведение, посвящённое генералиссимусу Советского Союза И. В. Сталину.

Был расположен на родине Сталина перед мэрией города.

История

Высота статуи — 6 метров, трехъярусного гранитного постамента — 9 метров.

Установлен в 1952 году, ещё при жизни Сталина. Уцелел во время кампании Н. С. Хрущёва по демонтажу памятников Сталину. Как утверждал Ираклий Кандарели: «памятник хотели убрать и в 1956 году и даже пытались это сделать, но тогда весь Гори поднялся на ноги, и ничего не получилось. Население разбило палатки и день и ночь охраняло монумент, чтобы его не снесли втихую».

Монумент был создан скульптором Шота Микатадзе и архитекторами Арчилом и Захарией Курдиани.

Демонтаж

3 октября 2008 года госминистр Грузии по вопросам европейской и евроатлантической интеграции, вице-премьер Георгий Барамидзе предложил убрать памятник Иосифу Сталину из центра города Гори и сделать его частью экспозиции «Музея российской оккупации», открытие которой планировалось в городе Гори в здании Дома-музея Сталина. Инициатива была поддержана премьером Грузии Владимиром Гургенидзе.

В ночь с 24 на 25 июня 2010 года памятник был демонтирован для последующего переноса. На его месте будет установлен монумент, посвящённый погибшим во время августовской войны 2008 года.

Демонтаж статуи организовали ночью, «чтобы избежать протестов со стороны местного населения, часть которого категорически против переноса памятника». При этом окружающая территория была оцеплена, журналистам вести съёмку не разрешили.

См. также

• Памятники Сталину

Отрывок, характеризующий Памятник Сталину (Гори)

Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.