Панов, Николай Андреевич
Николай Андреевич Панов (1861—1906) — русский поэт.
| Николай Панов | |
 | |
| Имя при рождении: |
Николай Андреевич Панов |
|---|---|
| Род деятельности: |
Поэт |
| Дата рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
Родился в с. Софьино Самарской губернии (в ряде источников — Сызранского уезда Симбирской губернии), в крестьянской семье.
Рано лишился отца. В 1869 году мать отвезла его в Сызрань и поместила в приходскую школу, откуда он вскоре перешёл в уездное, а затем в реальное училище. В Сызрани Панов начал сочинять. Самые ранние из опубликованных стихотворений Панова помечены 1877 годом, в печати же они появились в 1881 году (в «Игрушечке» и «Ниве»). В 1882 году вышел в свет его поэтический сборник «Песни и думы» (Санкт-Петербург: тип. А. С. Суворина, 1882), из которого широкое распространение получила «Травушка-муравушка».
В 1891 году Панов работал корреспондентом в газете «Сызранский листок объявлений»; с 1 октября 1892 года, когда открылась Лермонтовская библиотека в Пензе был в ней несколько месяцев библиотекарем[1], с 1893 года — в Петербурге: в должности секретаря редакции журнала «Колосья» и в редакции журнала «Семьянин».
В 1896 году вышло наиболее полное прижизненное собрание его произведений — «Гусли звончаты» (Санкт-Петербург: тип. инж. Г. А. Бернштейна, 1896). Кроме стихотворений он писал рассказы, статьи[2], фельетоны, выпустил роман в стихах «Владимир Волгин» (Санкт-Петербург: тип. К. Л. Пентковского, 1900), комедию «Их торжество».
Всего он выпустил шесть поэтических сборников, пьесу и роман в стихах[3].
Некоторые стихи Панова положены на музыку малоизвестными композиторами. В своём творчестве Н. А. Панов ориентировался на фольклор. На основе бурлацких припевов им было написано «стихотворение» — аналог известной Дубинушки.
Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища. После смерти Н. А. Панова, в 1907 году, вышел сборник: «Вперёд!: Стихотворения последних лет» — с портретом и факсимиле автора.
Ныне в Пензе присуждаются три премии его имени библиотекам за заслуги в продвижении книги и чтения[4].
Напишите отзыв о статье "Панов, Николай Андреевич"
Примечания
- ↑ Пановым в Пензе были написаны стихотворения «Памяти Некрасова», «Поэту» (посвящённое А. В. Кольцову) и другие.
- ↑ Панов Н. А. [dlib.rsl.ru/viewer/01003636152#?page=5 Иван Захарович Суриков, певец тоски и горя: Биографический очерк] (1894); Поэзия А. К. Толстого: Критический очерк (Екатеринбург: П. И. Певин, 1901)
- ↑ [www.lib.syzran.ru/personaliy/pers_P/Panov.htm Биографическая справка]
- ↑ Информационно-просветительский центр: вектор развития // Библиотека. —2013. — № 4. — С. 6.
Литература
- Гусев В. Е. [www.azlib.ru/p/panow_n_a/text_0010.shtml Вступительная статья о Н. А. Панове] // Стихотворения. — М.-Л.: «Советский писатель», 1965
Отрывок, характеризующий Панов, Николай Андреевич
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
