Песни Перна

Песни Перна
Dragonsong
Автор:	Энн МакКефри
Жанр:	Научная фантастика
Язык оригинала:	Английский
Переводчик:	Т.Сайнер-мл.
Серия:	Всадники Перна
Издатель:	Atheneum Books
Выпуск:	1976
ISBN:	5-7288-0003-3
Следующая:	Певица Перна

Песни Перна (1976) — первая книга трилогии «Арфистка Менолли» или «Песнь Перна» фантастической эпопеи «Всадники Перна» американской писательницы Энн МакКефри.

Описание сюжета

Менолли - дочь Януса, морского правителя и владетеля холда Полукруглый. Менолли помогает арфисту холда - старому Петирону - заниматься с детишками, так как его скрюченные руки уже не могут держать в руках музыкальные инструменты. После смерти Петирона ей приходится самой учить детей холда, пока не прибудет новый арфист. Однако Янус отчётливо даёт ей понять, что ремесло арфиста, а в особенности сочинительство - не слишком подобающее занятие для девушки. Мави, мать Менолли, находит свой выход из противостояния дочери и мужа - когда Менолли ранит руку, занимаясь разделкой рыбы, она намеренно перетягивает шов на ране, тем самым заставляя заживающий шрам скрючить кисть, что делает игру на музыкальных инструментах очень болезненной. Менолли больше не играет и не сочиняет музыку - она занимается сбором трав и кореньев в одиночку, часто и надолго покидая холд. После приезда Эльгиона, нового арфиста Полукруглого, Менолли понимает, что ей запрещается не только играть, но и петь вместе с остальными жителями холда на вечерних собраниях. Менолли сбегает из холда ранним утром, совершенно забыв о грядущем Падении Нитей. Придя на пляж, на котором она не раз видела резвящихся файров, Менолли понимает свою ошибку, и, спасая гнездо старшей королевы файров, обнаруживает пещеру, в которой и пережидает Падение. Параллельно происходит Рождение файров, и Менолли, в попытке спасти новорождённых от непременной гибели под Нитями, проходит Запечатление сразу с девятью файрами из кладки.

В это время в Полукруглом арфист Эльгион, проводя ревизию, обнаруживает записи песен, сочинённых Менолли, однако подписанных просто "подмастерье Петирона". Увидев истинный талант сочинителя, Эльгион отправляет записи в Главный цех, мастеру арфистов Робинтону, который немедленно принимается за их популяризацию. Эльгион пытается выяснить, кто же именно был "подмастерьем Петирона", но натыкается на глухую стену. Родня считает, что Менолли погибла под Нитями. И лишь Алеми, брат Менолли, откровенно скорбит по ней, и рассказывает Эльгиону всё, что знает.

Менолли живёт в пещере на берегу моря, развлекая себя и своих файров песнями собственного сочинения, и игрой на тростниковой свирели. Однако, находясь вдали от холда, она не может своевременно узнавать информацию о предстоящих Падениях. В результате Менолли оказалась застигнута Падением далеко от своей пещеры. К счастью, всадник из крыла Бендена успел заметить её с воздуха, и отправил в Вейр. В попытке обогнать передний край Нитей, Менолли стёрла не только подошвы ботинок, но и ноги, практически до кости. В Вейре она попадает в заботливые руки Хозяйки Нижних Пещер Маноры, и её помощницы, воспитанницы Брекки Миррим.

В Вейре начинается праздник Рождения, на котором происходят важные события - попытка Брекки запечатлеть королеву из новой кладки выводит её из депрессивного состояния, вызванного утратой своей королевы, Вириент. Молодой Лорд Руата Джексом внезапно для всех проходит запечатление с белым Рутом, вытаскивая его из слишком твёрдой для малыша скорлупы. Менолли распределяет яйца файров из найденной ею кладки среди мастеров и подмастерьев. Эльгион прилетает в Вейр, чтобы рассказать Робинтону, что таинственный Петиронов подмастерье - Менолли.

В конце концов, Робинтон, вместе с Эльгионом и Охараном, арфистом Вейра с помощью хитрости заставляют Менолли признаться в авторстве песен, уже известных половине Перна. Робинтон Предлагает Менолли принять ученичество в Цехе Арфистов, и, получив её согласие, увозит её в Главный Зал в Форт-Холде.

Персонажи

• Менолли: девушка, мечтающая петь и сочинять музыку, хозяйка девяти файров.
• Янус: холдер Полукруглого, отец Менолли.
• Мави: жена Януса, мать Менолли.
• Алеми: рыбак, брат Менолли.
• Селла: сестра Менолли.
• Петирон: арфист приморского холда Полукруглого, отец Робинтона.
• Ф’лар: Предводитель Вейра Бенден; дракон Мнемент.
• Лесса: Госпожа Вейра Бенден; дракон Рамота.
• Робинтон: Мастер арфистов Перна.
• Н’тон: Предводитель Форт Вейра; дракон Лиот.
• Манора: Хозяйка Нижних Пещер, мать Ф’нора.
• Миррим: приёмная дочь Брекки.
• Эльгион: новый арфист приморского холда Полукруглого.

Примечания

• [fantlab.ru/work9872 «Песни Перна» на сайте Лаборатории фантастики]
• [www.fenzin.org/book/3372 «Песни Перна» на сайте Fензин]

Отрывок, характеризующий Песни Перна

Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.