Полуденные сети

«Полуденные сети» (Meshes of the Afternoon) — 14-минутный экспериментальный немой фильм Майи Дерен и Александра Хаммида (1943), который считается вехой в истории артхаусного кинематографа в США. Этот шедевр сюрреализма был включён в Национальный реестр фильмов на второй год после создания реестра (1990). Обе роли в фильме сыграли Хаммид и Дерен, которые во время его создания состояли в браке. Следующий муж Дерен, композитор Тэйдзи Ито, в 1959 году написал музыку к фильму.

Сюжет

Фильм построен на круговращении фабулы, состоящей в том, что, следуя за фигурой в чёрной накидке с зеркалом вместо лица героиня возвращается к себе в дом, садится в кресло, закрывает глаза… и видит, как она идёт к дому за фигурой с цветком в руке, останавливает проигрыватель, садится в кресло и т. д. Это многослойное повторение сновидческого мотива вкупе с раздваиванием и мутацией персонажей позволяет расценивать «Полуденные сети» как фильм-сновидение (dream film). Повторяющиеся образы ключа и ножа можно истолковывать как зримое воплощение эротических и самоистребительных импульсов главной героини. Последний кадр наводит на мысль о том, что она покончила с собой.

Художественная программа

Дерен считала, что фильм должен напоминать стихотворение. Кино для неё было неповествовательной художественной формой, тайнописью глубоко прочувствованных образов, которые создают определённое настроение, выявляя загадочное в повседневном. Фильмы Дерен практически лишены литературно-повествовательного элемента, своей абстрактностью напоминая музыку. В этом они продолжают традиции кинематографа Жермен Дюлак («Раковина и священник») и Луиса Бунюэля («Андалузский пёс»).

Фильм основан на внутренних переживаниях. Это не пересказ события, очевидцами которого могли бы стать другие. Правильнее сказать, что фильм воспроизводит то, как, на первый взгляд, обычный случай из жизни перерабатывается, осмысливается и домысливается подсознанием в переломное эмоциональное переживание.

— Майя Дерен

Значение

Киноэнциклопедия allmovie называет «Полуденные сети» одним из самых значимых и влиятельных экспериментальных фильмов XX века. Фильм стал прообразом короткометражек американских киноэкспериментаторов 1950-х и 1960-х годов. Один из крупнейших специалистов по американскому киноавангарду, Дж. Хоберман, [www.villagevoice.com/2006-11-28/film/wild-at-heart/ видит в нём] отправную точку для формирования сюрреалистического режиссёрского почерка Дэвида Линча.

Ссылки

• «Полуденные сети» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v145811 Полуденные сети] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Полуденные сети

Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.