Попе

Попе, исп. Popé (около 1630—1688) — жрец племени тева из поселения Оке-Овинге, ранее известно как Пуэбло Сан-Хуан, лидер восстания пуэбло против испанцев в 1680 году.

В 1675 году Попе был арестован и осуждён в числе других индейцев за «колдовство». Трое были оправданы и возвращены в родные селения, двое повешены, один совершил самоубийство, оставшиеся 44 человека были публично высечены и отправлены в тюрьму.

Узнав об этом, вожди пуэбло вместе с вооружённым подкреплением направились в Санта-Фе, где находились заключённые. Испанский губернатор Хуан Франсиско де Тревиньо был вынужден выпустить пленников, поскольку город был плохо защищён — основная масса солдат находилась вдалеке и участвовала в боях против апачей.

Попе вернулся домой, разгневанный несправедливым наказанием. Вскоре после этого он переехал на север в Таос-Пуэбло, где, как предполагается, замышлялось восстание пуэбло 1680 года. Цель восстания состояла в том, чтобы изгнать испанцев с земель, традиционно принадлежавших пуэбло и сохранить традиционный образ жизни пуэбло. Повстанцам удалось изгнать испанцев практически со всей территории Новой Мексики.

В 1692, вскоре после смерти Попе, Диего де Варгас восстановил контроль испанцев над территорией, однако на значительно более мягких условиях. Испанцы больше не пытались искоренить языки и традиционную религию пуэбло, которые сохранились до настоящего времени.

Отрывок, характеризующий Попе

И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…