Поччи, Франц фон

Франц Людвиг Эварист Александр фон Поччи (нем. Franz Ludwig Evarist Alexander Graf von Pocci; 7 марта 1807, Мюнхен — 5 июля 1876, Мюнхен) — немецкий художник, график, иллюстратор, писатель, композитор и музыкант. Граф.

Жизнь и творчество

Ф. фон Поччи родился в аристократической семье. Его отец был итальянский граф, генерал-лейтенант баварской армии Фабрицио Эваристо де Поччи (1766—1844), обергофмейстер баварской королевы Каролины. Мать — саксонская баронесса. Франц изучал в Мюнхене юриспруденцию, в 1826 году он вступает в студенческую корпорацию Corps Isaria München. В 1830 году становится церемониймейстером баварского короля Людвига I. В 1847 году король назначает его придворным музыкальным интендантом (Hofmusikintendant), в 1864 — оберкамергером.

Поччи известен своей поддержкой основателя мюнхенского кукольного театра Йозефа Шмида. Следуя совету Поччи, Й.Шмид открывает свой театр как для детских, так и для «взрослых» представлений. Получивший от современников прозвище «граф Касперле» (по имени известнейшего персонажа немецкого театра марионеток Касперле — аналога русского Петрушки), фон Поччи пишет более 40 сценариев для кукольных спектаклей сказочного и легендарного содержания. Сотрудничал также с мюнхенской газетой Münchener Bilderbogen, для которой писал статьи и делал иллюстрации. Был автором множества рисунков и карикатур, занимался иллюстрированием художественной литературы, в особенности — сказок; создал около 600 музыкальных произведений — пьес и песен.

Главный герой кукольных пьес Ф. фон Поччи является Касперль Ларифари («ларифари» на баварском диалекте — бессмысленная болтовня, повторение неясных звуков) — фигура сложная и имеющая свои тёмные стороны. У Ларифари нет родителей, его создал некий волшебник своим колдовством в золотом яйце, которое затем высидела курица. Ларифари никогда не имел возможности воспитываться в нормальной семье, и потому вырос в мошенника, плута и эгоиста.

В честь Ф. фон Поччи в Мюнхене установлены два памятника. В Мюнхене, Ландсхуте и в Ингольштадте его именем названы улицы.

Литература

• Marianne Bernhard (изд.): Franz Graf von Pocci. Die gesamte Druckgraphik. Rogner und Bernhard, München 1974, ISBN 3-8077-0022-6, ISBN 3-8077-0025-0
• Annemarie Czettritz: Franz Graf Pocci. Freund der Kinder und der Musen. Bayerische Vereinsbank, München, 1979
• Michael Dirrigl: Franz Graf Pocci. Der Kasperlgraf; «drîer künege getriuwer kameraere». Lectura, Nürnberg 2001, ISBN 3-934772-32-3
• Johannes Glötzner: Der nackerte Larifari — Franz Graf von Poccis Nudität-Satire. Edition Enhuber, München, 2007
• Günter Goepfert: Franz von Pocci. Vom Zeremonienmeister zum "Kasperlgrafen5. Lebens- und Schaffenswege eines universellen Talents. Verlagsanstalt Bayerland, Dachau 1999, ISBN 3-89251-265-5
• Franz Wolter: Franz von Pocci als Simplizissimus der Romantik. Schmidt, München, 1925

Галерея

• Pocci Ritter, Lustige Gesellschaft.jpg
• Tante Keetje's prentenboek - Sint Nikolaas.jpg
• Pocci Kasperl 374.jpg
• Pocci Bauern-ABC Orgel.jpg
• Ende gut, Alles gut.jpg
• Guido Goerres spielmann.JPG

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Франц фон Поччи

Отрывок, характеризующий Поччи, Франц фон

Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.