Правила чтения букв и буквенных сочетаний датского языка
Поделись знанием:
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Содержание
Правила определения долготы и краткости звука при чтении
- Ударный гласный обычно долгий в открытом слоге; в односложных словах, оканчивающихся непосредственно на гласный или на гласный, за которым следует неударный гласный, напр.: træ (дерево), blå (синий), stue (комната), или в словах, в которых за ударным гласным следует один согласный + гласный, напр.: tage (брать), hane (петух);
- ударный гласный в закрытом слоге: в односложном слове, оканчивающемся на согласный [b], [γ], как правило гласный долгий, напр.: skib (корабль), sprog (язык), гласный [ε:] обычно долгий также перед [g], напр.: skæg (борода); гласный [i:] перед [m], напр.: lim (клей); гласный [y:] перед [n], напр.: syn (зрение, вид);
- ударные гласные [ɔ:], [o:], [ε:] в закрытом слоге перед сочетанием согласных [rd] и гласный [a:] перед [rt] — обычно долгие, напр.: fart (поездка, движение); snart (быстро), bord (стол), hård (твёрдый), fjerde (четвёртый);
- ударный гласный в закрытом слоге, когда за ним следует согласный, обозначаемый на письме двойной буквой, или сочетанием согласных, является, как правило, кратким, напр.: gammel (старый), finger (палец), folk (народ), fisk (рыба). Однако если ударный гласный в закрытом слоге находится перед сочетанием согласных, возникшем при склонении, спряжении или словообразовании, то он обычно сохраняет свою долготу, напр.: dag (день) — dags (род. п. ед. ч), tiger (тигр) — tigre (мн. ч.);
- ударный гласный в закрытом слоге, в односложных словах, оканчивающихся на f, p, t, k, g, — обычно краткий, напр.: lap (лоскут), nat (ночь);
- безударный гласный всегда краткий.
Правила употребления толчка в отдельных словах
Можно выделить основные группы слов, где звуки произносятся с толчком:
- Большинство односложных слов именного характера, напр.: by [by’] (город), fri [fri’] (свободный), lys [ly’s] (свет), lang [laŋ’] (длинный).
- Многие двусложные слова именного характера, оканчивающиеся на -el, -er, -en, напр.: teater [tʰea’tər] (театр), våben [vɔ’bən] (оружие), moden [mo’ðən] (спелый), middel [mið’əl] (средство). Производные слова с суффиксом -er, обозначающие действующее лицо, толчка не имеют: en læser [lε:sər] (читатель), en lærer [læ:rər] (учитель).
- Существительные в форме множественного числа, образуемой с помощью суффикса -er: а) которые помимо суффикса -er имеют во множественном числе изменение корневого гласного, б) которые в единственном числе являются односложными и оканчиваются на гласный, напр.: hænder [hεn’ər] (руки), køer [kʰø’ər] (коровы), byer [by’ər] (города), søer [sø’ər] (озёра).
- Глаголы в ряде форм:
1) В форме инфинитива:
а) оканчивающиеся на гласный, напр.: se [se’] (видеть), gå [gɔ’] (идти);
б) имеющие суффикс -ere (толчок на суффиксе), напр.: studere [stude’rə] (учиться), marchere [marʃe’rə] (маршировать);
в) большинство глаголов с приставками или наречными основами в качестве первых компонентов, напр.: betale [betʰa’lə] (платить), opdrage[opdra’γə] (воспитывать);
г) ряд глаголов, произносимых сокращенно, напр.: give [gi’] (давать), have [ha’] (иметь);
2) в форме настоящего времени действительного залога — большая часть глаголов 4-го спряжения и глаголы 1-го, 2-го, 3-го спряжений, корни которых оканчиваются на [l], [n], [ŋ], [s], [v], напр.: skriver [sgri’vər] (пишу), spiser [sbi’sər] (ем);
3) в повелительном наклонении — большинство глаголов, имеющих односложную форму, напр.: hør! [hør’] (слушай!), tal! [tʰa’l (говори!)
- Производные существительные с суффиксами -dom, -hed, -skab, -eri и прилагательные с суффиксами -bar, -som имеют толчок на суффиксе, напр.: barndom [barndɔm’] (детство), langsom [laŋsɔm’] (медленный).
- Слова иностранного происхождения, оканчивающиеся на -tion, -tet, -tut, -ør, имеют толчок на окончании, напр.: nation [naʃɔ’n] (нация), institut [institu’t] (институт).
- При присоединении суффигированного артикля существительные, имеющие толчок, его не теряют, напр.: sko [sgo’] (башмак) — skoen [sgo’ən], lys [ly’s] (свет) — lyset [ly’səð]. Ряд односложных существительных имеют толчок только в форме с суффигированным артиклем, напр.: lov [lɔu] (закон) — loven [lɔ’vən], bad [bað] (ванна) — badet [ba’ðəð].
- Основа слова, выступающая как первая часть сложного слова, теряет толчок, напр.: vand [van’] (вода), но vandglas [vanglas] (стакан). Однако в сложных словах с соединительным -s- толчок сохраняется в первом компоненте: årstid [ɔ’rstið] (время года). Второй компонент сложного слова, как правило, сохраняет толчок.
Таблица соответствий букв и транскрипционных знаков
| Буквы и буквенные сочетания | Знаки в транскрипции | Фонетическая характеристика звука | Условия произношения | Примеры |
|---|---|---|---|---|
| a | a: a’ | долгий открытый гласный переднего ряда нижнего подъема | во всех случаях, кроме сочетаний с r | tale (речь), hale (хвост), gade (улица) |
| a | краткий вариант [a:] | перед d, t, n, l, s | halv (половина), dansk (датский), flaske (бутылка) | |
| α: α’ | долгий открытый гласный заднего ряда нижнего подъема | в сочетаниях с r | svare (отвечать), rase (бушевать), vare (длиться) | |
| α | α | перед всеми согласными, кроме d, t, n, l, s | pakke (пачка), aften (вечер) | |
| af | au | дифтонг | в качестве первой части сложного слова | afrejse (уезжать), aftale (договор) |
| aj | αi αi’ | дифтонг | во всех случаях | maj (май), fajance (фаянс) |
| au | ɔ | (см. букву å) | в словах французского происхождения | chausse (шоссе), chauffør (шофёр) |
| au | дифтонг | в словах греческого и латинского происхождения | august (август), auditorium (аудитория) | |
| av | au au’ | дифтонг | в конце слога и перед согласными | hav (море), havn (гавань) |
| b | b | губно-губной смычно-взрывные согласные слабый непридыхательный согласный | во всех случаях | barn (ребенок), løbe (бежать), skib (корабль) |
| c | k | (см. букву k) | перед гласными a, o, u и согласными l, r | cafe (кафе), crem (крем) |
| s | (см. букву s) | перед гласными e, i, ø, y, æ | center (центр), cirkel (круг), cykel (велосипед) | |
| ch | ʃ | переднеязычный нёбный дорсальный щелевой глухой согласный | в заимствованных словах | chef (начальник), march (марш) |
| ci | ʃ | (см. сочет. ch) | в заимствованных словах | social (социальный) |
| d | d | переднеязычный альвеолярный смычно-взрывной, слабый непридыхательный согласный | 1) в начале слова; 2) между согласными (кроме l, n) или дифтонгом и безударным гласным; 3) в конце слова после согласного | dag (день), byrde (тяжесть), arbejde (работа), bygd (район, округ) |
| ð | переднеязычный межзубный щелевой звонкий согласный | 1) между ударным гласным и безударным [ə]; 2) между ударным гласным и j, l, m, n, r; 3) в конце слова после гласного | bade (купаться), bedre (лучше), smedje (кузнец), mad (пища) | |
| dd | ð ð’ | между гласным и безударным [ə] | sidde (сидеть), fødder (ноги) | |
| ds | s | (см. букву s) | во всех случаях, когда s не является окончанием родительного падежа | plads (место), bedst (лучший) |
| dt | d | (см. букву d) | во всех случаях | midt (посередине), lidt (мало) |
| e | e: e’ | долгий закрытый гласный переднего ряда среднего подъема | во всех случаях, кроме указанного в следующем пункте | se (видеть), leve (жить) |
| ε: ε’ | долгий открытый гласный переднего ряда среднего подъема | в отдельных словах | det (это), sjette (шестой), der (там), vejr (погода) | |
| ε | краткий вариант [ε:] | во всех случаях, кроме указанного в следующем пункте | endelig (наконец), mellem (между) | |
| æ | более открытый вариант фонемы [ε] | в сочетаниях с r | rest (остаток), herre (господин) | |
| i | (см. букву i) | в местоимениях de (они), De (Вы) | ||
| ə | краткий гласный среднего ряда среднего подъема | в безударном положении | give (давать), gade (улица) | |
| eg | αi αi’ | дифтонг | перед n, l и в конце слова | negl (ноготь), regn (дождь), leg (игра) |
| ej | αi αi’ | дифтонг | во всех случаях | eje (владеть), vej (путь) |
| eu | eu | дифтонг | во всех случаях | neutral (нейтральный), europæisk (европейский) |
| ev | εu εu’ | дифтонг | ||
| f | f | губно-зубной щелевой глухой согласный | ||
| g | g | заднеязычный смычно-взрывной слабый непридыхательный согласный | ||
| γ | заднеязычный щелевой звонкий согласный | |||
| ʃ | (см. сочетание ch) | |||
| не произносится | ||||
| h | h | фарингальный щелевой согласный | ||
| hj | j | (см. букву j) | ||
| hv | v | (см. букву v) | ||
| i | i: i’ | долгий закрытый гласный переднего ряда верхнего подъема | ||
| i | краткий вариант [i:] | |||
| e | краткий закрытый гласный переднего ряда среднего подъема | |||
| ig | αi | дифтонг | ||
| iv | iu | дифтонг | ||
| j | j | среднеязычный щелевой звонкий согласный | ||
| ʃ | (см. сочетание ch) | |||
| k | g | заднеязычный смычно-взрывной слабый непридыхательный согласный | ||
| kʰ | заднеязычный смычно-взрывной сильный придыхательный согласный | |||
| g, kʰ | (см. буквы g, k) | |||
| kk | g | (см. букву g) | ||
| kʰ | (см. букву k) | |||
| l | l l’ | переднеязычный щелевой-боковой альвеолярный согласный | ||
| ld | l l’ | (см. букву l) | ||
| ld | (см. буквы l и d) | |||
| lv | l l’ | (см. букву l) | ||
| m | m m’ | губно-губной смычно-носовой согласный | ||
| n | n n’ | переднеязычный смычно-носовой согласный | ||
| nd | n n’ | (см. букву n) | ||
| nd | (см. буквы n и d) | |||
| ng | ŋ ŋ’ | заднеязычный смычно-носовой согласный | ||
| nk | ŋ g | (см. сочетание ng и букву g) | ||
| o | o: o’ | долгий закрытый лабиализованный гласный заднего ряда среднего подъема | ||
| ɔ | краткий открытый лабиализованный гласный заднего ряда среднего подъема | |||
| og | ɔu | дифтонг | ||
| ou | u | (см. букву u) | ||
| ov | ɔu ɔu’ | дифтонг | ||
| p | b | губно-губной смычно-взрывной слабый непридыхательный согласный | ||
| pʰ | губно-губной смычно-взрывной сильный придыхательный согласный | |||
| b, pʰ | (см. буквы b, p) | |||
| pp | b | (см. букву b) | ||
| pʰ | (см. букву p) | |||
| qu | kv | (см. буквы k и v) | ||
| r | r | увулярный щелевой срединный согласный | ||
| R R’ | вокализованный вариант r | |||
| rd | R | (см. букву r) | ||
| rd | (см. буквы r и d) | |||
| rv | R | (см. букву r) | ||
| s | s | переднеязычный щелевой глухой согласный | ||
| sc | s | (см. букву s) | ||
| sg | (см. буквы s и g) | |||
| sch | ʃ | (см. сочетание ch) | ||
| s | (см. букву s) | |||
| sh | ʃ | (см. сочетание ch) | ||
| si | ʃ | (см. сочетание ch) | ||
| sj | ʃ | (см. сочетание ch) | ||
| t | d | переднеязычный альвеолярный смычно-взрывной слабый непридыхательный согласный | ||
| tʰ | переднеязычный альвеолярный смычно-взрывной сильный придыхательный согласный | |||
| d, tʰ | (см. буквы d, t) | |||
| ð | (см. букву d) | |||
| ti | ʃ | (см. сочетание ch) | ||
| u | u: u’ | долгий закрытый лабиализованный гласный заднего ряда верхнего подъема | ||
| u | краткий вариант [u:] | |||
| o | краткий вариант [o:](см. букву o) | |||
| y | (см. букву y) | |||
| v | v | губно-зубной щелевой звонкий согласный | ||
| u | (см. букву u) | |||
| w | v | (см. букву v) | ||
| x | gs | (см. буквы g, s) | ||
| y | y: y’ | долгий закрытый лабиализованный гласный переднего ряда верхнего подъема | ||
| y | краткий вариант [y:] | |||
| ø | (см. букву ø) | |||
| z | s | (см. букву s) | ||
| æ | ε: ε’ | (см. букву e) | ||
| ε | ||||
| æ | ||||
| æv | εu εu’ | дифтонг | ||
| ø | ø: ø’ | долгий закрытый лабиализованный гласный переднего ряда среднего подъема | ||
| ö: ö’ | долгий открытый лабиализованный гласный переднего ряда среднего подъема | |||
| ø | краткий вариант [ø:] | |||
| ö | краткий вариант [ö:] | |||
| øg | ɔi ɔi’ | дифтонг | ||
| øj | ɔi ɔi’ | дифтонг | ||
| øv | öu öu’ | дифтонг | ||
| å | ɔ: ɔ’ | долгий открытый лабиализованный гласный заднего ряда среднего подъема | ||
| ɔ | краткий вариант [ɔ:] |
Напишите отзыв о статье "Правила чтения букв и буквенных сочетаний датского языка"
Литература
Крымова Н. И., Эмзина А. Я. «Большой русско-датский словарь». М., «Живой язык», 2005.
См. также
Отрывок, характеризующий Правила чтения букв и буквенных сочетаний датского языка
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
