Предикат (лингвистика)
Предика́т (лат. praedicatum — сказанное) в логике и лингвистике — сказуемое суждения, то, что высказывается (утверждается или отрицается) о субъекте. Предикат находится с субъектом в предикативном отношении и показывает наличие (отсутствие) у предмета некоторого признака[1][2].
В западно-европейской терминологии лингвистики англ. predicate используется не только в значении «предикат», но и в значении «сказуемое». В других языках, в том числе и русском, термин англ. predicate был заменён калькой «сказуемое», таким образом логическая и грамматическая категории оказались разделены. Таким образом, «сказуемое» ассоциируется с формальной стороной (член предложения), а «предикат» — с содержательной, семантической стороной[1].
В лингвистике также говорят о синтаксических и семантических предикатах[3]. Синтаксический предикат — это элемент поверхностной структуры, сказуемое. Семантический предикат же — ядро семантической конструкции (конфигурации), то есть конструкции, отображающей внеязыковую ситуацию, её ядерная семантема[4]. При этом семантический предикат может быть представлен различными способами на уровне поверхностной структуры. Например, «Марья дарит сестре книгу», «Марья подарила сестре книгу» и даже «книга, подаренная сестре Марьей» семантически отражает одну и ту же ситуацию. То есть, между семантическим и синтаксическим предикатом нет взаимно-однозначного соответствия[3].
Содержание
Классификация
Предикаты могут принадлежать к следующим семантическим типам[1]:
- таксономические — классифицируют предмет, например «Это животное — кошка»;
- реляционные — указывают отношение объекта к другим. Пример: «Авраам — отец Исаака»;
- характеризующие — указывает на постоянные, временные, динамические и т. п. признаки объекта.
Характеризующий семантический тип является настолько общим, что может быть подвергнут дальнейшей классификации. Например, оценочные, локализации во времени и пространстве[1], причинной обусловленности и т. д., с возможностями дальнейшей, более тонкой классификации[5].
Например, «Мишка на севере» — предикат локализации, «Климат на севере суровый» — оценочный предикат, «сад, чёрный от высоких лип» (К.Паустовский, рассказ «Дождливый рассвет») — причинной обусловленности, ещё точнее — причины.
Предикаты можно классифицировать и по другим признакам[1]:
- тип субъекта — низший/высший порядок от материальных до нематериальных сущностей;
- местность предиката — одноместный, двуместный и т. д. по числу актантов, например: «Кошка — бела», «Климат на севере суровый»;
Примеры
В суждении «Белая кошка прыгнула на стол» субъектом является «белая кошка», а (двуместным) предикатом — «прыгнула на стол».
Напишите отзыв о статье "Предикат (лингвистика)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Лингвистический энциклопедический словарь, «Предикат»
- ↑ Кондаков, 1971, с. 413.
- ↑ 1 2 [www.philology.ru/linguistics4/butorin-02.htm С. С. Буторин, О номинализации семантических предикатов в кетском языке, Сибирский лингвистический семинар, Новосибирск, 2002, № 1]
- ↑ [homepages.tversu.ru/~ips/5_02.htm Сусов И. П., «Введение в теоретическое языкознание», Пропозициональная структура предложения]
- ↑ [www.dissercat.com/content/semanticheskaya-tipologiya-predikatov-pri-vyrazhenii-situatsii-prichinnoi-obuslovlennosti-v- Егоренкова, Н. А., «Семантическая типология предикатов при выражении ситуации причинной обусловленности в русском языке», 1996]
Литература
- Лингвистический энциклопедический словарь
- Кондаков Н. И. Логический словарь / Горский Д. П.. — М.: Наука, 1971. — 656 с.
|
Это заготовка статьи по лингвистике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по логике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Предикат (лингвистика)
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
