Пурбах, Георг

Георг Пурбах
Georg von Peuerbach
Дата рождения:	30 мая 1423(1423-05-30)
Место рождения:	Пурбах
Дата смерти:	4 апреля 1461(1461-04-04) (37 лет)
Место смерти:	Вена
Научная сфера:	астроном и математик
Альма-матер:	Венский университет
Научный руководитель:	Иоганн Гмунден
Известные ученики:	Региомонтан

Георг Пурбах (нем. Georg von Peuerbach, Пурбах (Пойербах) около Линца, 30 мая 1423 — Вена, 4 апреля 1461) — австрийский астроном и математик, старший товарищ и учитель Региомонтана.

Георг Пурбах поступил в Венский университет весной 1446 года, в достаточно позднем возрасте, 23 лет от роду. Выдающиеся способности позволили ему через полтора года стать бакалавром, двумя годами позже — лициенатом, а в феврале 1453 года он был удостоен степени магистра. Его учителем математики был, вероятно, Иоганн Гмунден. Во время обучения Пурбах несколько лет провёл в Германии, Франции и Италии. В Италии Пурбах познакомился с Николаем Кузанским и Джованни Бьянкини. Вернувшись на родину, Пурбах некоторое время находился в весьма стеснённом материальном положении, пока не стал придворным астрологом. Вскоре он начал преподавать в Венском университете, где читал лекции как по астрономии и математике, так и по гуманитарным предметам.

В 1453/54 году Пурбах прочитал свой первый курс по теории движения планет. По содержанию курс представлял собой основы геоцентрической теории Клавдия Птолемея. Учение о прецессии излагалось здесь не по «Альмагесту» Птолемея, а по «Сабейскому зиджу» ал-Баттани. Лекции Пурбаха сопровождались демонстрацией чертежей и схем, а также пространственных моделей. Они пользовались огромным успехом и многократно переписывались вручную — сохранились многочисленные их копии. По этим лекциям Пурбах составил учебное пособие. Региомонтан издал его в 1472 году под названием «Новая теория планет» (Theoricae Novae Planetarum), после чего в течение почти двух веков оно было одним из самых популярных руководств по астрономии: до 1653 года вышло не менее 60 его изданий на латинском, а также в переводе на ряд других языков.

Пурбах составил вспомогательные таблицы для составления астрономических ежегодников, написал учебник арифметики «Веселейший курс по алгоритму». Он составил также «Трактат о предложениях Птолемея о синусах и хордах», в котором тригонометрия хорд Птолемея сравнивалась с тригонометрией синусов. К трактату прилагались таблицы синусов с шагом в 10′ и с радиусом тригонометрического круга, равным 6000 единиц. Пурбах уделял большое внимание устройству солнечных часов и астрономических инструментов; результаты этих занятий он осветил в лекциях (1458) и в ряде рукописей.

В 1456 году Пурбах наблюдал большую комету, которая позднее была отождествлена с кометой Галлея. В работе Пурбаха, посвящённой этим наблюдениям, сделана попытка определить размеры кометы и её удаление от Земли. В своих расчётах Пурбах исходил из того, что комету следует отнести к «подлунному миру». Он пришёл к выводу, что расстояние до кометы превышало 1000 миль, а длина — 80 миль, впрочем, эти оценки слишком грубы, потому что они меньше реальных размеров в десятки и сотни тысяч раз.

Пурбах изначально имел в своём распоряжении текст «Альмагеста» Клавдия Птолемея в переводе Герарда Кремонского. Он поставил перед собой задачу подготовить сокращённый текст этого сочинения, который можно было бы использовать в учебных целях. Греческий текст «Альмагеста» был предоставлен в его распоряжение кардиналом Виссарионом. Эту работу Пурбах довёл до VI книги, а завершена она была Региомонтаном и опубликована в Венеции в 1496 году после смерти последнего под названием «Эпитома Альмагеста Птолемея» (Epitome in Ptolemaei Almagestum).

Пурбах занимался также астрономическими наблюдениями и изготовлением астрономических инструментов. В частности, он разработал инструменты для определения новолуний и полнолуний, инструмент для определения высоты и несколько видов солнечных часов, широко применявшихся до XVIII века. В 1451 году он сконструировал для собора Святого Стефана в Вене, которые и сейчас можно видеть на южном контрфорсе хоров.

В честь Пурбаха назван кратер на Луне.

См. также

• Иоганн Гмунден

Труды

• Sex primi libri epitomatis Almagesti, completed by Regiomontanus ([www.juntadeandalucia.es/cultura/bibliotecavirtualandalucia/catalogo_imagenes/grupo.cmd?ocultarCabecera=S&path=10108&posicion=1&presentacion=pagina&forma= Venice, 1496] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (4003 дня)); [digital.slub-dresden.de/ppn267495277 Basel, 1543]; Nuremberg, 1550);
• [digital.slub-dresden.de/ppn267500637 Tractatus Georgii Peurbachii Super Propositiones Ptolemaei de Sinubus & Chordis]. Norimbergae 1541, Online-Ausgabe der Sächsischen Landesbibliothek — Staats- und Universitätsbibliothek Dresden
• [digital.slub-dresden.de/ppn285229176 Georgii Purbachii … Dispositiones Motuum Coelestium, Quas Theorias Planetarum vocant]. Wittebergae 1653, Online-Ausgabe der Sächsischen Landesbibliothek — Staats- und Universitätsbibliothek Dresden
• [digital.slub-dresden.de/ppn265420628 Quadratu(m) Geometricu(m) prae clarissimi Mathematici Georgij Burbachij]. Nurenberge 1516, Online-Ausgabe der Sächsischen Landesbibliothek — Staats- und Universitätsbibliothek Dresden
• [digital.slub-dresden.de/ppn26682921X Scripta Clarissimi Mathematici M. Ioannis Regiomontani]. Norimbergae 1544, Online-Ausgabe der Sächsischen Landesbibliothek — Staats- und Universitätsbibliothek Dresden

Литература

• Белый Ю. А. [naturalhistory.narod.ru/Person/Srednevek/Regiomontan/Regiomontan_Ogl.htm Иоганн Мюллер (Региомонтан). 1436—1476.] М.: Наука, 1985.
• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.
• Aiton E. J. Peurbach’s 'Theoricae novae planetarum', Osiris, 3, 1987, p. 4-43.
• Dobrzycki J., Kremer R. L. Peurbach and Maragha astronomy? The 'Ephemerides' of Johannes Angelus and their implications. Journal for History of Astronomy, 27, 1996, p. 187—237.
• Langermann T. Y. Peurbach in the Hebrew tradition. Journal for History of Astronomy, 29, 1998, p. 137—150.

Отрывок, характеризующий Пурбах, Георг

Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]