Пфайфер (музыкант)

Пфайфер (нем. Pfeifer или нем. Pfeiffer, в пер. «свистун») — в средневековой Германии и сопредельных немецкоязычных регионах обозначение для музыкантов, в первую очередь бродячих.

В Средневековье на территории Священной Римской империи пфайфер — это музыкант, играющий на духовых инструментах. Позднее оно перешло и на другие специализации музыкального исполнения. Эти музыканты, к примеру могли играть на флейте, но также и на струнных инструментах. Бродячие музыканты в Средние века были совершенно бесправны, и в целях повышения своего общественного статуса объединялись в братства, из которых впоследствии возникли гильдии музыкантов. Во Франции и Южной Германии на местах создавались крупные земельные объединения пфайферов, которыми в Германии и Эльзасе руководил так называемый Пфайферкёниг (Pfeiferkönig) — «король музыкантов». Как правило, он назначался местными властями. Так, в 1355 году императором Карлом IV был утверждён некий лютнист Иоганн как «Rex omnium histrionum». У пфайферов имелся свой особый суд, проводивший заседания раз в год (Pfeifertage), и отдельное судебное право (Pfeiferrecht).

Начиная с XV столетия в положении пфайферов обозначаются некоторые изменения. Так, появляются корпорации штадтпфайферов (Stadtpfeifer) — городских музыкантов-инструменталистов — находившихся на службе у городских властей. В их обязанности входило не только сопровождение различных торжеств и праздников, но и обучение музыкальному искусству. Само музыкальное образование проводилось по правилам ремесленнического, цехового обучения. Городские организации штадтпфайферов находились под управлением «штадтмузикуса» (Stadtmusikus) — городского музыкального (корнетного) мастера. Подобные городские группы штадтпфайферов сохранялись в некоторых районах Германии вплоть до начала ХХ столетия (например в Силезии).

Отрывок, характеризующий Пфайфер (музыкант)

– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.