Ран (мифология)
| Ран (мифология) |
|---|
Ран (др.-сканд. Rán, «кража», «ограбление») — персонаж германо-скандинавской мифологии, великанша, штормовое божество моря, сестра и жена Эгира. Ран владела волшебной сетью, которую набрасывала на корабли, чтобы утащить их на дно и там поживиться добычей[1].
Ран любила золото, которое северные народы называли морским огнём.
Когда бог Локи, происходивший, как и она, из рода Ётунов, случайно убил сына колдуна Хрейдмара и должен был заплатить виру золотом (в противном случае могли пострадать его друзья асы, находившиеся в заложниках у колдуна), Ран одолжила ему свою сеть, и Локи с её помощью сумел изловить Андвари — цверга, хранителя несметных сокровищ — и забрать его богатство. Однако добытое таким образом золото впоследствии принесло множество бед[2].
У Эгира и его жены Ран было девять дочерей, которых называли девами волн:
- Бара (др.-сканд. Bára или Dröfn) — «волна»
- Блудухадда (др.-сканд. Blóðughadda) — «с кровавыми волосами» (цвет волн после битвы),
- Бюлгья (др.-сканд. Bylgja) — «морской вал»
- Дуфа (др.-сканд. Dúfa) — «мучающаяся волна»
- Хефринг (др.-сканд. Hefring) — «пульсирующая волна»
- Химинглэва (др.-сканд. Himinglæva) — «волна, отражающая небо»
- Хрэнн (др.-сканд. Hrönn) — «цепкая волна»
- Кулга (др.-сканд. Kólga) — «ужасная волна»
- Унн (др.-сканд. Unnr или Uðr) — «волна»
По одной из теорий девять дочерей Эгира и Ран ассоциируются с девятью матерями Хеймдалля.
Именем Ран названа звезда Эпсилон Эридана (единственная известная на 2015 год экзопланета, обращающаяся вокруг неё, Эпсилон Эридана b, названа в честь Эгира[3]) и холмы на Венере.
Напишите отзыв о статье "Ран (мифология)"
Примечания
- ↑ Эгир // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Андвари // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.iau.org/news/pressreleases/detail/iau1514/ Final Results of NameExoWorlds Public Vote Released], International Astronomical Union, 15 December 2015.
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ран (мифология)
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
