Рудал (граф Ванна)

Рудал фр. Rudalt
граф Ванна
907 — ок. 913
Смерть:	ок. 913
Род:	Нантский дом
Отец:	Ален I Великий
Мать:	Орегюэн

Рудал (Родалд) (фр. Rudalt; ум. ок. 913) — граф Ванна с 907, вероятно, старший сын Алена I Великого, короля Бретани.

Биография

О Рудале известно очень немного. Впервые он упомянут в «Хронике Нанта»: в ней указан акт, датированный 897 годом, в котором в качестве свидетелей подписались «Rodaldi, Guerech, Pascultani, Budici». Поскольку согласно другим документам известно, что двое из упомянутых в акте лиц, Гуэрех и Паскветен, были сыновьями Алена, то предполагается, что и остальные двое также были его сыновьями, причём Рудал, чьё имя названо первым, был самым старшим из сыновей.

В акте, датированном 30 ноября 909 года, упоминается «Rudalt comite post mortem patri sui». Поскольку данный акт имел отношение к графству Ванн, то было сделано предположение, что Рудал был графом Ванна. Вероятно, он унаследовал графство после смерти отца в 907 году. Однако сразу же в Бретани начались междоусобицы между различными графами за верховную власть, в которой участвовали, кроме Рудала, зять Алена Матьедуа, граф Поэра, и граф Корнуая Гурмаелон. Победителем в итоге вышел Гурмаелон, однако объединить страну ему не удалось.

Рудал умер около 913 года, вероятно, погибнув в одной из битв против норманнов, возобновивших набеги на Бретань.

Литература

• Chédeville André, Guillotel Hubert. La Bretagne des saints et des rois Ve-Xe siècle. — Editions Ouest France, 1984. — 423 p. — ISBN 2858826137.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/BRITTANY.htm#_Toc216697263 DUKES of BRITTANY 831-907] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 26 июля 2009. [www.webcitation.org/65aPHwWyX Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Рудал (граф Ванна)

– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.