Церковь Святого Григория Великого на Целии

Католическая базилика
Церковь Святого Григория Великого на Целии San Gregorio Magno al Celio
Фасад
Страна	Италия
Город	Рим, Целий
Конфессия	Католицизм

Церковь Святого Григория Великого на Целии, так же известная Сан-Грегорио-Маньо-аль-Челио — титулярная церковь на Целии, в Риме.

Первая церковь была построена 575 г. посвящена Григорию, по воле которого на месте его дома был построен монастырь и капелла Св. Андрея. Средневековая постройка (1100 г.) была посвящена на тот момент уже канонизированному основателяю церкви Св. Григорию Великому. Современный фасад храма появился в 1629—1633 гг. по эскизам Джованни-Батиста Сориа. Перестройка интерьера в стиле позднего барокко проходила в 1725-34 гг. при Франческо Феррари. В церкви сохранился мозаичный пол в стиле косматеско и 16 античных колонн, разделяющих храм на три нефа).

Центральный алтарь украшен изображением Св. Андрея и Григория (1734 г.) работы Антонио Балестра. В глубине южного нефа находится капелла Св. Григория — в её алтаре сохранился барельеф с изображением эпизодов из его жизни (конец XV века, работы Луиджи Капони). В соседней капелле стоит мраморный епископский трон Григория. В северном нефе находится капелла Сальвиатти (1600 г.) работы Франческо Вольтерра и Карло Мадерно. На мраморном алтаре (1469 г.) работы Андреа Бреньо изображена возглавляемая Папой Григорем процессия, во время которой ему явился ангел. В одной из ниш, на древней фреске запечатлен лик Богоматери, которая, по преданию, разговаривала со св. Григорием.

Капеллы

Первая капелла посвящена св. Сильвии, матери Папы Григория Великого. Здесь интересны «Ангельский хор» (1608 г.) Гвидо Рени и «Давид и Исайя» Sisto Badalocchio, а также статуя св. Сильвии.

Центральная капелла церкви носит имя св. Андрея. В ней заслуживают внимания фреска Доменикино со сценой бичевания святого и «Шествие св. Андрея на казнь» (1608 г.), «Святые Пётр и Павел» кисти Гвидо Рени, «Дева Мария и св. Андрей и Григорий» Кристофоро Ронкалли.

В капелле Св. Барбары расположен стол, собранный из античных фрагментов, за которым Св. Григорий кормил 12 бедняков.

Титулярная церковь

Церковь Святого Григория Великого на Целии является титулярной церковью, кардиналом-священником с титулом церкви Григория Великого на Целии с 14 февраля 2015 года, является итальянский кардинал Франческо Монтенегро.

Литература

• Heinz-Joachim Fischer: Rom. Zweieinhalb Jahrtausende Geschichte, Kunst und Kultur der Ewigen Stadt. DuMont Buchverlag, Köln 2001, ISBN 3-7701-5607-2.

Отрывок, характеризующий Церковь Святого Григория Великого на Целии

Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.