Свиридов, Георгий Иванович

Георгий Иванович Свиридов
Дата рождения:	27 марта 1927(1927-03-27)
Дата смерти:	3 августа 2014(2014-08-03) (87 лет)
Гражданство:	Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, почетный президент Федерации бокса России
Жанр:	поэзия, проза,
Язык произведений:	русский

Георгий Иванович Свиридов (27 марта 1927 — 3 августа 2014) — русский советский писатель, боксёр, мастер спорта СССР, чемпион Средней Азии, первый председатель (президент) Федерации бокса СССР.

Один из организаторов и первый председатель Федерации ушу СССР, член правления Всемирной ассоциации цигун, почетный президент Федерации бокса России. Лауреат 10 литературных премий СССР и России, заслуженный работник культуры РСФСР.

Член Союза писателей России, сопредседатель Совета по Фантастике и Приключениям России. Жил и работал в Москве, а также в Феодосии.

Общий тираж его книг – более 5 миллионов экземпляров, изданных на русском языке, языках народов республик СССР и тридцати языках мира.

Сын Тимур русский писатель-фантаст и журналист.

Биография

• 1944-1951 - тренер в Наманганской области Узбекистана.
• 1961-1971 — Председатель (президент) Федерации бокса СССР.
• 1976—1986 — Президент Федерации бокса СССР второй срок.
• С 1986 — почётный Президент федерации бокса СССР.
• С 1958 — член Союза писателей СССР.
• В 1960 году окончил московский Литературный институт имени А. М. Горького.
• 1988 - 1991 г. Президент Федерации ушу СССР.

Лауреат 10 литературных премий СССР и России, заслуженный работник культуры РСФСР.

Библиография. Романы

• «Ринг за колючей проволокой» (1960)
• «Джексон остаётся в России»
• «Дерзкий рейд»
• «Последний раунд»
• «Рядовой Коржавин»
• «Победа достаётся нелегко»
• «Вовка — сын командира»
• «Стоять до последнего»
• «Время возмездия»
• «Приговорённые к бессмертию» (1966). В основу книги положены действительные события - история возникновения первомайской традиции. XIX век. Крупнейший промышленный центр США — Чикаго. Отсюда Первомай зашагал по планете.
• «Открытие века»
• «Охотники за алмазами»
• «Тайна Чёрной горы»
• «Летом 41-го»
• «Чёрное солнце Афганистана»
• «Найти и уничтожить»
• «В небе — двадцать первый»
• «Чемпион Флота»
• «Мы ещё вернёмся в Крым»
• «Отвага и риск»

Автор более 20 приключенческих книг о событиях в послереволюционные годы. В “Дерзком рейде” он рассказывает о том, как чекисты предотвратили попытку английских спецслужб перехватить экспедицию, направленную из Москвы в помощь туркестанскому народу. Во всех книгах Свиридова действуют боксеры. Особенно показателен роман “Стоять до последнего” с главным действующим лицом - боксером Игорем Миклашевским, которого заслали для спецоперации в фашистскую Германию.

Общий тираж книг – более 5 миллионов экземпляров, изданных на русском языке, языках народов республик СССР и тридцати языках мира

Источники

• [www.boxing-fbr.ru/publications-view-1371.html Георгий Иванович Свиридов] на сайте Федерации бокса России.
• [www.g-sviridov.ru Персональный сайт] Георгия Ивановича Свиридова
• [www.fantsovet.ru/ Совет по Фантастике и Приключениям]

Отрывок, характеризующий Свиридов, Георгий Иванович

Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.