Сетесдаль

Сетесдаль (норв. Setesdal) — традиционная область в южной Норвегии, целиком лежащая в губернии (фюльке) Эуст-Агдер. Включает коммуны Бюкле, Валле, Бюгланн, Ивеланн и Эвье-ог-Хорннес. Географически Сетесдаль представляет собой долину реки Утра, которая течёт на юг и впадает в море в районе Кристиансанна. Сетесдаль расположен южнее плато Хардангервидда, где и начинается Утра. Исторически разделяется на Верхний Сетесдаль (Бюкле) и Нижний Сетесдаль (Бюгланн, Ивеланн и Эвье-ог-Хорннес). Валле делит Сетесдаль примерно пополам.

Сетесдаль упоминается в написанном по-латыни сочинении XII века Historia Norwegiæ. Вместе с Телемарком Сетесдаль, упомянутый как Råbygger, «живущий в углу», что хорошо описывает долину Утры, зажатую с трёх сторон горами.

В Нижнем Сетесдале расположено большое озеро Бюглансфьорд. Выше озера Сетесдаль характеризуется особыми традициями, отличающихся от других традиционных областей Норвегии. Различия заметны в традиционной одежде, кухне, танцах и архитектуре. Здесь также развит особый диалект норвежского языка.

Валле и Фюресдаль (в Телемарке) соединены древним «Путём епископа» (норв. Bispevegen), который когда-то использовали монахи для попадания в Телемарк. Ежегодно из Фюресдаля в Валле проходит шествие.

Между Кристиансанном и Бюглансфьордом действовала железная дорога Сетесдальсбанен (норв. Setesdalsbanen), построенная в 1895 году (продлена до Бюглансфьорда в 1896 году). Она была закрыта для регулярного движения в 1962 году, но частично действует до сих пор в летние месяцы как туристический объект. По озеру Бюглансфьорд курсирует туристический теплоход.

Ссылки

• [www.setesdal.no/ Setesdal Regionråd]

Отрывок, характеризующий Сетесдаль

Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.