Словенская национальная партия

Словенская национальная партия
Slovenska Nacionalna Stranka
Лидер:	Змаго Елинчич
Основатель:	Змаго Елинчич
Дата основания:	17 марта 1991
Штаб-квартира:	Любляна, ул. Тивольская, 1001
Идеология:	словенский национализм, популизм, евроскептицизм, социальный консерватизм, ксенофобия
Мест в Государственном собрании Словении:	0 / 90
Мест в муниципальных собраниях:	2 / 212
Мест в Европарламенте:	0
Сайт:	[www.sns.si/ .si]

К:Политические партии, основанные в 1991 году

Словенская национальная партия (словен. Slovenska Nacionalna Stranka) — словенская политическая партия националистического толка, известная своим неприятием Европейского союза и выступающая против членства Словении в НАТО. В отличие от большинства националистических партий Восточной Европы, выступает против исторического ревизионизма и осуждения коммунизма.

Идеология

Сама партия никогда не называет себя левой или правой, хотя её лидер Змаго Елинчич Племенити в 2000 году в интервью журналу Mladina назвал свою партию левой. Оценки положения партии разнятся: есть эксперты, называющие её партией левых националистов, а есть и те, кто называет её правопопулистской или ультраправой. Однако согласно мнению политологов Люблянского университета, партия ближе к левой идеологии, хотя сочетает в себе черты левых и правых партий.

Из числа предложений партий выделяются следующие:

• отделение церкви от государства (есть ярко выраженные антиклерикальные и лаицистические черты)
• запрет ЛГБТ-движения и поражение в правах его членов;
• борьба с приватизацией государственного имущества и отмена налога на собственность;
• поднятие минимального размера оплаты труда;
• смена флага и герба Словении как символов, напоминающих о словенском коллаборационизме во Второй мировой войне и не имеющих отношения к словенскому народу и словенской подлинной истории;
• отмена пожизненного назначения судей в государственных судах и установление единовременного срока пребывания на должности в 8 лет;
• выход из состава Европейского союза и блока НАТО.

Руководство и члены партии обвинялись многократно в проявлениях шовинизма, ксенофобии и расизма, особенно в отношении словенских цыган: в начале 1990-х годов партия выступила против принятия беженцев из соседних югославских стран. Со временем проявления цыганофобии уменьшились, однако постоянным объектом травли со стороны словенцев стала теперь Хорватия: лидер партии Змаго Елинчич требует передачи в состав Словении деревень Бужини, Млини, Шкоделини и Шкриле (в состав общины Пирань), чтобы их жители имели право участвовать в выборах в Словении. Партия выступает за активное развитие отношений с Россией и Сербией (она не признаёт независимость Косово) и за помощь словенским общинам за рубежом.

Руководство и состав партии

Партия была основана 17 марта 1991 года Змаго Елинчичем, который является бессменным руководителем партии. Эмблемой партии является карта Петера Козлера с изображением Объединённой Словении. Первый раскол в партии состоялся в 1993 году, когда из партии ушла группа политиков, поддерживавших коллаборационистское Словенское домобранство, что шло вразрез с убеждениями Змаго Елинчича, считавшего героями Словении югославских партизан. В 2008 году ещё несколько депутатов Парламента Словении, состоявших в Словенской национальной партии, организовали свою партию «Липа». Но в целом эти расколы не повлияли на популярность партии.

На выборах

Парламентские

Впервые партия участвовала в выборах в 1992 году, набрав 10,2 % голосов и заполучив 12 мест в парламенте из 90 возможных. Через 4 года на выборах 1996 года партия потерпела неудачу, набрав лишь 3,22 % и ограничившись 4 местами. В 2000 году этот результат составил уже 4,38 %, а в 2004 году — уже 6,27 % и 6 мест. В 2008 году на выборах партия набрала 5,4 % голосов и сохранила 5 мест, но уже спустя три года в 2011 году набрала только 1,8 % голосов и вылетела из Парламента, не пройдя барьер в 4 %. Не получилось у партии вернуться и в 2014 году: на выборах она набрала 2,21% голосов

Инфографика: <timeline> ImageSize = width:400 height:120 PlotArea = width:350 height:80 left:50 bottom:20 AlignBars = justify

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:11 TimeAxis = orientation:vertical ScaleMajor = unit:year increment:1 start:0

PlotData=

 bar:Seats color:yelloworange width:30   mark:(line,white) align:left fontsize:S
 bar:1992 from:start till:9 text:9
 bar:1996 from:start till:4 text:4
 bar:2000 from:start till:4 text:4
 bar:2004 from:start till:6 text:6
 bar:2008 from:start till:5 text:5
 bar:2011 from:start till:0 text:0
 bar:2014 from:start till:0 text:0
 </timeline>

Президентские

На президентских выборах от партии баллотируется исключительно Елинчич. Он участвовал в выборах в 2002 и 2007 годах: в 2002 году набрал 8,49% голосов и 3-е место в итоге, в 2007 году — уже 19,16% голосов, но 4-е место в итог.

Европарламентские

Партия участвовала в выборах в Европарламент в 2004, 2009 и 2014 годах, но ни разу не преодолевала необходимый порог.

Электорат

Преимущественным электоратом партии является молодёжь, а также население Словении вдоль границ с Италией и Австрией.

Ссылки

• [www.sns.si/ Официальный сайт]  (словенск.)

Отрывок, характеризующий Словенская национальная партия

Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.