Смена вех
«Смена вех» — сборник публицистических статей философско-политологического содержания, опубликованный в Праге в 1921 г. видными представителями либерального направления в общественной мысли русской эмиграции. Полемически отталкиваясь от созданного в предшествующий исторический период аналогичного сборника «Вехи», участники «Смены вех» предприняли попытку осмыслить роль российской интеллигенции в новых политико-экономических условиях. Общей идеей сборника стала мысль о возможности принятия большевистской революции и примирения с её результатами ради сохранения единства и мощи российского государства[1]. Сборник «Смена вех» дал импульс к появлению в эмиграции идейно-политического течения «сменовеховства».
Авторы сборника
- Николай Устрялов
- Сергей Чахотин
- Александр Бобрищев-Пушкин
- Юрий Ключников
- Сергей Лукьянов
- Юрий Потехин
Последующая реакция
Появление сборника «Смена вех» приветствовал Анатолий Луначарский в статье «Смена вех интеллигентской общественности», констатировавший, однако, что
интеллигенция за эти 4 года постепенно примирилась с очевидно неотвратимой бедой, какой являлась для большинства её столь «неудобная» революция. В целом, в массе, у интеллигенции не хватало подъема для её правильной оценки. Этого исторического факта не могут скрыть от нас никакие последующие явления и грех интеллигентского Содома, не искупят отдельные праведники[2].
Просоветскую переориентацию части русской эмиграции приветствовали и другие публицисты и государственные деятели СССР. Сборник «Смена вех» был оперативно переиздан в Советском Союзе.
После выхода сборника «Смена вех» в Париже в 1921—1922 годах вышло 20 номеров одноимённого эмигрантского журнала, пропагандирующего идеи движения, — как утверждают некоторые исследователи, журнал финансировался из СССР и по настоянию из СССР же был прекращён; на смену ему пришла берлинская газета «Накануне».
Русская Белая эмиграция стала категорическим противником сменовеховства и выдвинула в качестве антипода этого идейно-политического течения идею Непримиримости. Наиболее активно с позиции Непримиримости выступил Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) — крупнейшая организация Русского Зарубежья, основанная генералом П. Н. Врангелем.
Современные оценки
До сих пор идут споры, было ли сменовеховское движение инспирировано большевиками или они его просто использовали для разложения антисоветской эмиграции. После провала первого варианта преобразования России, так называемого военного коммунизма, большевиками была провозглашена новая экономическая политика — нэп. В рамках реализации этой новой программы объединенная зарубежная эмиграция представляла определенную опасность для большевиков. Поэтому предпринимались различные усилия для ликвидации или нейтрализации её[3].
Источники
- ↑ [theory.nazbol.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=118:q---q----&catid=25:the-project&Itemid=50 В комиссарах дух самодержавья]
- ↑ [www.magister.msk.ru/library/politica/lunachar/lunaa004.htm А. Луначарский. Смена вех интеллигентской общественности]
- ↑ [magazines.russ.ru/nj/2008/250/bi21.html И. Куксин. Рецензия на книгу: Квакин А. В. Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920—1930 годов в поисках третьего пути. — М., 2006] // Новый журнал, вып. 250 (2008).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Смена вех"
Отрывок, характеризующий Смена вех
Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
