Собор Святой Девы Марии (Дамаск)
Антиохийская православная церковь | |
Здание храма | |
Страна | Сирия |
Конфессия | Антиохийская православная церковь |
Епархия | Дамаскская епархия |
Тип здания | Церковь |
Статус | Действует |
Собор Святой Девы Марии на Викискладе |
Собор Святой Девы Марии (араб. الكنيسة المريمية), — православный кафедральный собор в Дамаске (Сирия). Собор расположен на территории старого города в христианском квартале Баб Тума. Старейший православный храм в Дамаске[1].
История
Во II веке в Дамаске построили два православных храма: церковь Иоанна Крестителя и церковь Святой Девы Марии. После того, как в 706 году здание церкви Иоанна Крестителя было разрушено, церковь Девы Марии стала главным христианским храмом Дамаска[1].
В 1860 году в результате погрома, все соборное подворье и христианский квартал были уничтожены. Через 3 года собор был восстановлен патриархом Иерофеем на средства предоставленные правительством и помощью из России[1].
С 1959 года на территории собора расположена резиденция патриарха Антиохийского[2][3].
С началом гражданской войны в Сирии церковь неоднократно подвергалась терактам[4].
Напишите отзыв о статье "Собор Святой Девы Марии (Дамаск)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.fotex.biz/countries/syria/damascus/9631101510/ Церковь Девы Марии]
- ↑ [www.biancoloto.com/syria/damascus/damascus4.html Дамаск — глаз Востока (4). Сирия.]
- ↑ [pandia.ru/text/78/023/950.php Паломнический тур «Сирия Библейская» (28 святынь — 9 городов)]
- ↑ [www.versia.am/v-damaske-v-rajone-sobora-svyatoj-devy-marii-sovershen-terakt/ В Дамаске в районе собора Святой Девы Марии совершен теракт.]
|
Отрывок, характеризующий Собор Святой Девы Марии (Дамаск)
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.