Супервентность
Суперве́нтность (англ. Supervenience) — отношение детерминированности состояния любой системы состоянием другой системы. Набор свойств одной системы супервентен относительно набора свойств другой системы в том случае, если существование различия между двумя фактами в свойствах первой системы невозможно без существования такого же различия между двумя фактами в свойствах второй системы. Понятие супервентности является центральным понятием современной аналитической философии и часто используется в философии сознания для описания зависимости ментальных явлений от физических явлений. Принцип супервентности интерпретируется различными способами, однако его исходная трактовка была дана Дональдом Дэвидсоном, который в 1970 году попытался избавить материализм от редукционизма, показав совместимость принципа детерминизма с признанием автономии ментальных событий, то есть с признанием свободной воли людей и их способности самостоятельно принимать рациональные и моральные решения. Он сформулировал принцип супервентности следующим образом: «невозможно соответствие всех физических характеристик двух событий (объектов, состояний) ... при различии в их психологических характеристиках»[1]. В настоящее время принцип супервентности широко используется для разработки нередуктивного варианта физикализма, который стал преобладающей формой этого направления исследований в современной аналитической философии[2][3][4].
История появления термина
Английское слово «supervenience» имеет латинские корни и обозначает «действие, возникающее как следствие чего-либо другого», «следование за чем-либо», «дополнение прежнего чем-либо новым»[5]. Джегвон Ким[en] отмечает, что первое задокументированное использование прилагательного «супервентный» относится к 1594 году, а использование существительного «супервентность» – к 1664 году[6]. Однако до XX столетия термин «супервентность» и родственные ему слова употреблялись только в обыденной речи в отношении конкретных ситуаций и событий для указания на их дополнительность или неожиданность.
В философскую литературу термин «супервентность» был введён Джорджем Эдвардом Муром, который использовал его в своей теории стоимости. Вслед за Муром понятие супервентности стал использовать Ричард Мервин Хеар[en] в своей теории метаэтики.
Новую жизнь термину «супервентность» дал Дональд Дэвидсон, впервые использовавший его в 1970 году для обоснования своей концепции аномального монизма[en][7]. Согласно данной концепции, психологические качества не могут быть редуцированы к физическим качествам, однако они могут сильно зависеть от них. Это обусловлено тем, что психофизиологических законов не существует, тогда как физические законы существуют[8]. Теория аномального монизма гласит, что психология не может быть такой же наукой, что и физика, поскольку она не обеспечивает принципиальную возможность предсказания и объяснения человеческих мыслей и поведения тем же образом, каким физика обеспечивает принципиальную возможность предсказания и объяснения физических явлений. Таким образом, психология не может быть редуцирована к физике, хотя обе этих науки базируются на физической онтологии[9]. По словам Дэвидсона, «аномальный монизм похож на материализм, поскольку предполагает, что все события являются физическими, но он отвергает тезис, обычно считающийся существенным для материализма, что ментальным феноменам могут быть даны чисто физические объяснения»[4].
Примеры супервентности
Общий принцип супервентности заключается в отсутствии различий одного вида при отсутствии различий другого вида. Этот принцип может быть проиллюстрирован следующими примерами:
- отсутствие различий в ментальных свойствах при отсутствии различий в физических свойствах;
- отсутствие различий в компьютерной программе при отсутствии различий в аппаратной конфигурации компьютера;
- отсутствие различий в экономике при отсутствии различий в поведении экономических агентов.
При этом возможно существование различий в нейронах, аппаратной конфигурации компьютера или поведении экономических агентов при отсутствии различий в ментальных, вычислительных и экономических свойствах. Основная идея, на которой основаны все приведённые выше примеры, состоит в том, что детерминированность какого-либо свойства (либо группы свойств) А какими-либо свойствами Б не означает, что свойства Б обладают свойствами А или что свойства А редуцируются к свойствам Б. То есть отдельные нейроны не обладают ментальными свойствами, детали компьютера не обладают вычислительными свойствами, а отдельные экономические агенты не обладают экономическими свойствами[8].
Напишите отзыв о статье "Супервентность"
Примечания
- ↑ Donald Davidson. [books.google.ru/books?id=Bj2HHI0c2RIC&pg=PA253&lpg=PA253&dq=It+is+impossible+for+two+events+%28objects,+states%29&source=bl&ots=R2ETLMOk7q&sig=6Eo7SKi2J117LdBic575gFi-rsU&hl=en&sa=X&ei=oK1PVffjF8OIsQSEroCoAg&ved=0CCAQ6AEwAQ#v=onepage&q=It%20is%20impossible%20for%20two%20events%20%28objects%2C%20states%29&f=true Essay 13. The material mind (1973)] // [books.google.ru/books?id=Bj2HHI0c2RIC&printsec=frontcover Essays on Actions and Events]. — Second edition. — Oxford University Press, 2001. — P. 253. — 346 p. — ISBN 0-19-924626-2.
it is impossible for two events (objects, states) to agree in all their physical characteristics (or in Moore’s case, their descriptive characteristics) and to differ in their psychological characteristics (evaluative).
- ↑ [plato.stanford.edu/entries/supervenience The Stanford Encyclopedia of Philosophy/ Brian McLaughlin and Karen Bennett. Supervenience]
- ↑ Terence Horgan. [ai.ato.ms/MITECS/Entry/horgan2.html Supervenience] // [www.richardholt.co/Books/RAW-MIT.pdf The MIT Encyclopedia of the Cognitive Sciences] / Robert Andrew Wilson, Frank C. Keil (eds.). — 1 edition. — MIT Press, 1999. — P. 812-814. — cxxxii+964 p. — (A Bradford Book). — ISBN 0-262-73124-X.
- ↑ 1 2 Юлина Н. С. [vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=397&Itemid=52 Физикализм: дивергентные векторы исследования сознания] // Вопросы философии. — 2011. — № 9. — С. 153-166.
- ↑ Н. С. Юлина. [enc-dic.com/enc_epist/Superventnost-701.html Супервентность] // Энциклопедия эпистемологии и философии науки / Составление и общая редакция. И. Т. Касавин. — Москва: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. — С. 945-946. — 1248 с. — 800 экз. — ISBN 978-5-88373-089-3.
- ↑ Kim, J. Supervenience as a Philosophical Concept // Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays / Jaegwon Kim (Author), Ernest Sosa (Editor). — Cambridge University Press, 1993. — P. 131-160. — 400 p. — (Cambridge Studies in Philosophy). — ISBN 978-0521439961.
- ↑ Davidson, D. Mental events // Experience and Theory / Lawrence Foster (Editor), J. W. Swanson (Editor). — University of Massachusetts Press, 1970. — P. 79–101. — 160 p. — ISBN 978-0870230554.
- ↑ 1 2 Dean Rickles[www.iep.utm.edu/superven/ Supervenience and Determination] // Internet Encyclopedia of Philosophy
- ↑ [plato.stanford.edu/entries/anomalous-monism The Stanford Encyclopedia of Philosophy/ Anomalous Monism]
Отрывок, характеризующий Супервентность
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
