Таблоид

Табло́ид (англ. tabloid) — газета, характеризующаяся определённым типом вёрстки, который предполагает следующие особенности:

• газетная полоса выполнена не на традиционном листе формата A2, а на вдвое меньшем листе формата A3, что позволяет с большим удобством читать газету в транспорте, переворачивать страницы и т. д.;
• значительное количество иллюстраций, часто «неправильной» (не четырёхугольной) формы, залезающие на текст и т. д.;
• малый объём статей (часто до 1000 символов), позволяющий читателю прочитать статью за небольшое время;
• броские заголовки, выполненные очень большим кеглем;
• активное использование цвета, в том числе для выделения текста. Часто в целях привлечения внимания отдельные статьи печатаются вывороткой — белым шрифтом по чёрному или цветному фону;

Некоторые исследователи склонны считать одним из признаков таблоида обязательное наличие в газете эротических фотографий в том или ином объёме, однако скорее можно говорить о том, что наличие в газете лёгкой эротики свидетельствует лишь о её «жёлтом», «бульварном» характере. Поскольку же большинство бульварных изданий действительно выполняются в формате таблоида, происходит некоторое смешение понятий, и характеристика типа вёрстки (которой является характеристика «таблоид») часто начинает использоваться как характеристика содержательной части газеты. Таким образом, большинство жёлтых газет — действительно таблоиды, но одно далеко не определяет другое.

Так, иногда «бульварные» издания выполняются в формате А2, который никак нельзя назвать таблоидным (например, в таком формате выходила газета «Мегаполис-экспресс»), и наоборот — достаточно серьёзные газеты в целях привлечения дополнительной аудитории либо полностью переходят на таблоидную вёрстку, либо печатают в формате таблоида часть своего тиража (так, например, поступает немецкая газета Die Welt).

Газеты-таблоиды:

• B.Z., Frankfurter Rundschau, Hamburger Morgenpost, Welt kompakt, Handelsblatt, Titanic, Bild (Германия)
• News of the World, The Sun, Daily Mail, The Daily Telegraph и The Daily Mirror (Великобритания)
• The Onion (США)
• Frank (Канада)
• The Phoenix (Ирландия)
• El Jueves (Испания)
• The Clinic (Чили)
• Academia Catavencu (Румыния)
• Ilta-Sanomat (Финляндия)

• российские — пионер рынка «Экспресс-газета», «Твой день», «Жизнь за всю неделю», «СПИД-инфо» и московский выпуск «Мир новостей».
• латвийские — TABLOID.

См. также

• Жёлтая пресса

Ссылки

• [www.iarex.ru/interviews/17488.html Закрытие таблоида. Отчего желтеет жёлтая пресса?] Интервью Давида Эйдельмана для ИА REX, 14 июля 2011

Отрывок, характеризующий Таблоид

– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211