Тай, Жан де ла

Жан де ла Тай
фр. Jean de la Taille
Дата рождения:	между 1533 и 1540 гг.
Место рождения:	замок Bondaroy, около Питивье
Дата смерти:	между 1611 и 1616 гг.

Жан де ла Тай (Тайль; фр. Jean de la Taille; ок. 1540 — ок. 1611) — французский поэт и драматург.

Творчество

Принадлежал к «Плеяде», ученик Ронсара и друг Дю Белле, шедший по их стопам, но имеющий и самостоятельное значение. Его сатиры, первые образцы этого рода, предвосхищают жанр Воклэна де ла Френе. В «Art de la tragedie» Тай восставал против соти, моралите и «иных горьких пряностей, которые портят наш язык» и одновременно со Скалигером указывал на закон трёх единств.

Его трагедия «Saul le furieux» характерна своей искренностью, связанной с её религиозным мотивом; её библейский сюжет, избавивший автора от гнета античных образцов, дает Лансону право назвать «Саула» одной из интереснейших трагедий XVI века. «Art de la tragedie» и «Saul» напечатаны в первом издании сочинений Тая (1572); во втором (1573) к ним присоединены трагедия «Les Gabaonites» и комедия в прозе «Les Corrivaux»; ему же принадлежит «Discours notable des duels» (1607). Де ла Таю приписывают «Histoire abregee des singeries de la Ligue» (1595), которая имела много изданий вместе с Меннипповой Сатирой.

Его брат Жак де ла Тай (Jacques de la Taille, 1542—1562) написал две трагедии, «Daire» и «Alexandre» (1573), и «Discours sur la maniere de faire des vers en francois comme en grec et en latin» (1573).

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Тай, Жан де ла

– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.