Талапоин

Талапоин — сиамское обозначение буддийских аскетов или монахов, известных под различными названиями, кроме Сиама, также на острове Цейлоне. Иногда они называются также бонзами.

Основные сведения

Слово «талапоин» происходит от палийского слова "Talâpat" ("пальмовый лист" - . от палийскаго слова "пальма" - " tala"), которым сиамцы называют большой веер из пальмовых листьев, вделанных в тонкую деревянную раму. Веер талапоины всегда берут с собой при выходе из дому. Приверженцы буддизма проявляют величайшее почтение к талапоинам, которых в Бирме называют Фонгхи (великая слава) или Рабан (совершенные).

Подобно христианским монахам, талапоины отказываются от света, носят особый костюм, живут общинами, уклоняются от всего, что могло бы усилить человеческие страсти, налагая на себя обет бедности и отказываясь от удовлетворения большей части чувственных потребностей. Их цель — достижение святости и совершенства путём соблюдения высочайших заповедей закона. Все время талапоина посвящено повторению молитв, чтению священных книг, собиранию милостыни для собственного пропитания и т. п.

Община талапоинов состоит, во-первых, из молодых людей, облекшихся в одежду талапоинов, но ещё не считающихся полноправными членами братства: некоторые из них уже прошли через определённый искус, напоминающий христианское посвящение. Эти новички, или послушники, называются шунг. Второй класс талапоинов образуют члены, уже жившие в общине некоторое время на испытании и допущенные в качестве полноправных членов с установленными для таких случаев церемониями, причём им даётся звание талапоина. Этот класс талапоинов называется пазин.

Третий класс ордена талапоинов составляют настоятели, или игумены, отдельных общин, облеченные властью над всеми собратьями. К четвёртому, высшему классу принадлежат провинциальные или епархиальные начальники, власть которых распростирается на все общины, находящиеся в пределах одной провинции или области. Наконец, пятую и высшую ступень иерархии занимает Хайа Дава, или великий мастер, пребывающий в столице и управляющий делами всего ордена на территории всей страны.

См. также

• Бхикшу
• Буддизм в Таиланде

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Талапоин

Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.