Таро Цудзимото
Таро Цудзимото (англ. Taro Tsujimoto; 16 ноября 1954, Осака, Япония) — вымышленный японский хоккеист из вымышленного клуба «Токио Катанас». Выбран на драфте НХЛ 1974 года в 11-м раунде под 183 номером клубом «Баффало Сейбрс»[1]. Мистификацию придумал генеральный менеджер клуба Панч Имлэк. Имя хоккеиста взято из телефонного справочника города Баффало, а в название клуба включено название меча катана, по аналогии с собственным клубом The Sabres («клинки»).
Панчу Имлэку надоел долгий утомительный процесс драфта, и он решил посмеяться над НХЛ. Он объявил имя японского игрока Таро Цудзимото, заявив, что он центрфорвард, звезда клуба «Токио Катанас» из Японской лиги. Не зная о мистификации, НХЛ приняла выбор генерального менеджера, и вслед за лигой и основные СМИ.
НХЛ вычеркнула 183-й номер из летописи драфта-1974.
«Баффало Сейбрс» до сих пор включают Таро Цудзимото в свои официальные справочники по команде[1].
Таро Цудзимото быстро стал «шуткой для посвященных» в круге фанатов «Баффало Сейбрс» и его сотрудников[2]. В течение многих лет после драфте НХЛ 1974 фанаты скандируют «Мы хотим Таро» («We Want Taro»), когда игры на домашнем стадионе Buffalo Memorial Auditorium становятся односторонней. Кроме того, в течение многих лет, вывешивались баннеры «Таро говорит …» («Taro Says…»), в ответ на остроумный комментарий противника.
Летом 2011 года Panini America (компания, специализирующая на карточках хоккеистов), добавили Таро Цудзимото в свой 2010-11 Score Rookies & Traded box set[3].
Напишите отзыв о статье "Таро Цудзимото"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.hockeydraftcentral.com/1974/74183.html 1974 NHL Amateur Draft — Invalid claim]
- ↑ Bailey, Budd, Celebrate the Tradition: 1970—1990, Boncraft Inc., 1989, p. 40.
- ↑ [sports.yahoo.com/nhl/blog/puck_daddy/post/the-taro-tsujimoto-rookie-card-honoring-an-unreal-player?urn=nhl,wp8508 The Taro Tsujimoto rookie card: Honoring an unreal player — Puck Daddy — NHL Blog — Yahoo! Sports]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Таро Цудзимото
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
