Татьянин, Александр Евдокимович
| Татьянин, Александр Евдокимович | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах |
Красноярск, Иркутск, Черногорск, Улан-Удэ и др. |
Татьянин, Александр Евдокимович (18 июня 1913 — 16 марта 1956) — советский архитектор.
Член Союза архитекторов, активно проектировавший в Красноярске в конце 1940-х — 1950-х годов, автор жилых и общественных зданий, проектов планировки городских территорий.
Биография
Родился в семье торгового служащего.
После окончания средней школы поступил в Иркутский коммунально-строительный техникум (1931—1933). По окончании техникума работал по направлению в Улан-Удэ на строительстве паравозостроительного завода. В 1934 году поступил в институт Сооружений в проектную группу при горсовете Иркутска, в качестве техника-архитектора. В 1937 году поступил в Новосибирский Инженерно-Строительный Институт на архитектурный факультет.
После окончания института в 1942 году направлен в Красноярск в ОСМЧ-26 (позднее строительно-монтажный трест НКСтроя, с 1945 года трест «Красноярскпромхимстрой»), где проработал до 1948 года. В этот период времени был на разных участках работы: прорабом на строительстве понтонного моста, инженером технического контроля, начальником опалубочного цеха, начальником дерево-обделочного цеха. С 1945 года работал архитектором в ПТО треста, до ликвидации этой группы в 1948 году. с 1950 года являлся архитектором в Архитектурно-проектной мастерской при Управлении Главного архитектора города Красноярска. В 1951 году мастерская была передана в трест Крайпроекта.
Семья
- Родители: отец — Евдоким Васильевич (1893 г. р.), мать — Надежда Абрамовна (1896 г. р.), работала в Октябрьском отделении Госбанка в Красноярске..
Похоронен на Троицком кладбище.
Проекты и постройки
- поликлиника Ленинского района (завода № 580) в Красноярске, ул 26 Бакинских Комиссаров, 46
- здание рабочего клуба на Бумстрое (киноклуб завода № 580; ДК «Химик»), ул 26 Бакинских Комиссаров, 9
- жилой дом на 16 квартир для комбината «Красноярскуголь», ул. Карла Маркса, 56 / ул. Сурикова
- дом управления Треста, ул 26 Бакинских Комиссаров, 44
- Дом отдыха для рабочих треста с элементами малых форм
- Пионерский лагерь треста
См. также
Напишите отзыв о статье "Татьянин, Александр Евдокимович"
Литература
- Слабуха, Александр Васильевич. Архитекторы Приенисейской Сибири, конец XIX — начало XXI века : иллюстрированный биографический словарь : 540 имен — Москва : Прогресс-Традиция, 2004. — 422, [1] с., ISBN 5-8982-6154-0
Отрывок, характеризующий Татьянин, Александр Евдокимович
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
