Толстая, Наталия Никитична
Поделись знанием:
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
| Наталия Никитична Толстая | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Дата смерти: | ||
| Место смерти: | ||
| Гражданство: | ||
| Род деятельности: | ||
| Награды: |
| |
Ната́лия Ники́тична Толста́я (2 мая 1943 года, Елабуга — 15 июня 2010 года, Санкт-Петербург) — русская писательница, преподаватель шведского языка при кафедре скандинавской филологии СПбГУ.
Содержание
Биография
Внучка Алексея Николаевича Толстого, Михаила Лозинского и Наталии Крандиевской, дочь Н.А. Толстого и Н.М. Лозинской, Наталия Толстая родилась в Елабуге, в семье с богатыми литературными традициями.
Окончила Ленинградский университет и до конца жизни преподавала на кафедре скандинавской филологии alma mater, была доцентом и автором учебника шведского языка.
В начале 1990-х годов обратилась к прозе. Её первые рассказы написаны и опубликованы на шведском. С середины 1990-х писала по-русски и выпустила три книги прозы: «Сёстры», «Двое» и «Одна».
Наталия Толстая — лауреат Довлатовской премии, вручаемой журналом «Звезда». В 2004 году она была удостоена шведского Королевского Ордена Полярной звезды рыцарской степени за вклад в развитие контактов между Швецией и Россией.
Скончалась 15 июня 2010 года.[1]
Семья
- Прадед по материнской линии — Борис Михайлович Шапиров, военный врач, деятель Красного креста, лейб-медик Николая II, действительный тайный советник.
- Дед по материнской линии — Михаил Леонидович Лозинский, литературный переводчик, поэт.
- Дед по отцовской линии — писатель Алексей Николаевич Толстой.
- Бабушка по отцовской линии — Наталья Васильевна Крандиевская-Толстая, поэтесса.
- Отец — Никита Алексеевич Толстой, физик, общественный и политический деятель.
- Мать — Наталья Михайловна Лозинская (Толстая).
- Сестра — Татьяна Никитична Толстая, писательница, публицист и телеведущая.
- Брат — Иван Никитич Толстой, филолог, историк эмиграции, специализируется на периоде холодной войны. Обозреватель Радио Свобода.
- Брат — Михаил Никитич Толстой, физик, политический и общественный деятель.
- Племянник — Артемий Лебедев.
- Муж — Игнатий Михайлович Ивановский.
Библиография
- «Сёстры» (совместно с сестрой Татьяной Толстой)[2]
- «Двое» (совместно с сестрой)[3]
- «Одна»[4]
- Учебник шведского языка (совместно с С. С. Масловой-Лашанской)[5]
- «Иностранец без питания» (рассказ, позже вошедший в сборник «Одна», в адаптированной версии для изучающих русский язык; подгот. текста Юдина Г. С.)[6]
Интервью
- [www.svobodanews.ru/content/transcript/2078451.html Сестра (памяти Наталии Толстой)] // Передача «Радио Свобода» 20 июня 2010, включающая интервью с Н. Н. Толстой в 1997 году (ведущий — Иван Толстой) ([www.svobodanews.ru/audio/audio/271575.html аудиозапись]).
Напишите отзыв о статье "Толстая, Наталия Никитична"
Примечания
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1387345&ThemesID=782 Умерла писательница Наталия Толстая]. Коммерсантъ (16 июня 2010). Проверено 14 августа 2010. [www.webcitation.org/65E3xJOdR Архивировано из первоисточника 5 февраля 2012].
- ↑ Толстая Т.Н., Толстая Н.Н. Сёстры. — М.: Подкова, 1998. — 396 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-89517-030-7.
- ↑ Толстая Н.Н., Толстая Т.Н. Двое. — М.: Подкова, 2001. — 480 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-89517-148-1.
- ↑ Толстая Н.Н. Одна. — М.: Эксмо, 2007. — 320 с. — ISBN 978-5-699-22337-4.
- ↑ Маслова-Лашанская С.С., Толстая Н.Н. Учебник шведского языка. — М.: Литера, 2005. — 384 с. — 3000 экз. — ISBN 5-94455-010-4.
- ↑ Толстая Н.Н. Иностранец без питания. — Златоуст, 2001, 2002. — 24 с. — (Библиотека Златоуста). — 1 000+2 000 экз. — ISBN 5-86547-215-1/5-86547-275-5.
Отрывок, характеризующий Толстая, Наталия Никитична
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
