Торчилин, Владимир Петрович

Владимир Петрович Торчилин
Дата рождения:	1946(1946)
Место рождения:	Москва, СССР
Страна:	СССР, США
Научная сфера:	биохимия
Место работы:	Гарвардский университет; Северо-Восточный университет
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	профессор, distinguished professor, член Европейской Академии Наук
Альма-матер:	химфак МГУ
Известен как:	Один из ведущих мировых специалистов по медицинским нанотехнологиям и созданию многофункциональных систем таргетного действия лекарств, прозаик, публицист
Награды и премии:

Владимир Петрович Торчилин (род.1946) — советский, американский и российский учёный-биохимик, профессор фармации, один из наиболее известных в мире специалистов по медицинским нанотехнологиям и созданию многофункциональных систем таргетной биодоставки лекарств (№2 в списке наиболее авторитетных в мире учёных-фармакологов 2001-2010 годов по версии Times Higher Education).

Лауреат Ленинской премии в области науки и техники (1982, совместно с Е.И.Чазовым, В.Н.Смирновым, К.Мартинеком и И.В. Березиным "за теоретическиое, экспериментальное и клиническое обоснование использования иммобилизованных ферментов для лечения сердечно-сосудистых заболеваний"). Доктор химических наук (1981), профессор (1985), заслуженный профессор (англ. Distinguished professor) Северо-Восточного университета, Бостон.

Биография

В 1968 году окончил химический факультет Московского университета. В 1971—1973 гг. работал там же младшим научным сотрудником.

С 1974 года работал в Институте экспериментальной кардиологии Всесоюзного кардиологического научного центра АМН СССР: старший научный сотрудник, с 1980 г. — руководитель лаборатории инженерной энзимологии.

С 1991 года живёт в США. Работает в Центре визуализации и фармацевтических исследований отделения радиологии Центральной больницы штата Массачусетс (руководитель химической программы), одновременно — профессор Медицинской школы Гарвардского университета, затем — заслуженный профессор и заведующий кафедрой фармацевтических наук (Department of Pharmaceutical Sciences of School of Pharmacy; по 2008 год) Северо-Восточного университета в Бостоне, глава входящего в университет Центра фармацевтической биотехнологии и наномедицины , удостоенного почётной сертификации Center of Cancer Nanotechnology Excellence.

Научная деятельность

Исследует проблемы медицнских полимеров, биохимии ферментов, искусственных фосфолипидных мембран, использования антител в диагностике и терапии, модификации белков, экспериментальной терапии опухолей.

В библиографии Торчилина более 370 статей в резензируемых журналах с высоким импакт-фактором, включая более 150 простых и приглашенных обзоров, он владеет в соавторстве более 40 патентами на различные биофармацевтические технологии.

Им написан ряд крупных монографий и востребованных учебных пособий, а также научно-популярных книг («Там, где кончается наука», 1990; и др.).

Регулярно участвует в научных конференциях с приглашенными лекциями и/или как член оргкомитета и ведущий секций наномедицины в целом или наномедицины рака, включая американские, российские и регулярные (ежегодные) международные конференции, в частности NSTI Nanotech. Полный список конференций, симпозиумов и т.п. с его участием насчитывает около 200 позиций.

Исполняет редакторские обязанности в ряде известных научных изданий, в частности

• Drug Delivery - главный редактор (совместно с Альфредом Стрэчером)
• Current Drug Discovery Technologies - главный редактор
• Pharmaceutics - редактор специальных выпусков
• Anti-Cancer Agents in Medicinal Chemistry - редактор специальных выпусков
• Journal of Controlled Release - редактор отдела обзоров

Литературно-публицистическое творчество

Публикует общественно-политические статьи и литературные очерки в газетах и журналах России («Независимая газета», «Совершенно секретно», «Новая ежедневная газета»; «Аврора», «Волга», «Север», «Континент», «Всемирное слово») и США («Новое русское слово», «Вечерний Нью-Йорк»; «Сталкер», «Побережье», «Вестник», «Русская Америка»).

Избранные сочинения

• 1991: Там, где кончается наука 
• 1995: Странные рассказы, Moscow
• 1996: Повезло, New York
• 2000: Время между, St. Petersburg, Пушкинский Фонд (Pushkin Foundation), ISBN 5-89803-044-1
• 2006 Кружок друзей Автандила, Moscow, Наука-Культура
• 2012 Лабух, Moscow, Аграф, ISBN 978-5-7784-0429-8

Награды

• 1982 Ленинская премия
• 2002 Fellow, American Institute of Medical and Biological Engineering
• 2002 Member, European Academy of Science
• 2003 Fellow, American Association of Pharmaceutical Scientists (AAPS)
• 2005 Research Achievements in Pharmaceutics and Drug Delivery Award from the AAPS
• 2007 Research Achievements Award from the Pharmaceutical Sciences World Congress
• 2009 International Journal of Nanomedicine Distinguished Scientist Award
• 2010 Founders Award, Controlled Release Society
• 2010 Fellow, Controlled Release Society
• 2012 Alec Bangham Life Achievement Award
• 2013 Journal of Drug Targeting Life Achievement Award
• 2013 Blaise Pascal Medal in Biomedicine from the European Academy of Sciences

Ссылки

• [rujen.ru/index.php/%D0%A2%D0%9E%D0%A0%D0%A7%D0%98%D0%9B%D0%98%D0%9D_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Торчилин Владимир Петрович] — статья из Российской еврейской энциклопедии
• [www.livelib.ru/author/247026 Владимир Торчилин : Биография]. LiveLib : сохраняем знания. Проверено 20 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BptTOX3w Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].

Отрывок, характеризующий Торчилин, Владимир Петрович

Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]