Трудон

Святой Трудон (лат. Trudo; умер ок. 690 года) — игумен Маастрихтский, «апостол Хеспенгау». День памяти — 23 ноября.

Святой Трудон родился в Хеспенгау, совр. Бельгия. Он был сыном знатных франков. Его мать принадлежала к королевскому дому Австразии. Ещё ребенком из брошенных камней он воздвиг миниатюрный храм. Будучи молодым человеком, святой часто посещал церкви и щедро одаривал бедных. По преданию, однажды ночью, после молитвы, он пережил видение ангела, который сказал ему, что ему предстоит священническое служение.

Святой Трудон был отправлен к святому Ремаклю в Мец для обучения в церковной школе. По окончании обучения в 650 или 655 году св. Трудон был рукоположён в сан священника святым Клодульфом, епископом Метца. Затем он был назначен в епархию города Маастрихт. Вернувшись в родные края и начав свою проповедь среди язычников, он около 656 года соорудил маленький храм. При нём была монашеская молельня, прибежище монахов-миссионеров, из которой впоследствии, к IX веку вырос сначала монастырь святого Трудона (Abbaye de Saint-Trond). Вокруг монастыря появился город Синт-Трёйден. Святой Трудон около 660 года также основал монастырь около Брюгге, известный под названием монастыря святого Трудона.

Однажды святой остановился в доме одной супружеской пары. Когда ночью жена, пробудившись, собралась открыть дверь, она увидела два снопа света, один из которых был возле головы спящего священника и другой у его ног. Пораженная этим чудом, испуганная женщина бежали и разбудила мужа, который пришел и увидел таинственные огни. Будучи убеждены, что в их дом пришел святой человек, пара попросила Трудона утром остаться с ними один день. Св. Трудон провёл этот день, давая паре духовные наставления. По просьбе мужа он также крестил их сына.

Как правило, св. Трудон проводил ночи, молясь в церкви. На смертном одре, сотворив крестное знасение, он молился: "Управи, Господи, пути раба Твоего пред очами Твоими," до своего последнего дыхания.

Ссылки

• [www.catholic.org/saints/saint.php?saint_id=5942 St. Trudo (Trond)]

Отрывок, характеризующий Трудон

– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.