Тюайон, Луи

Луи Тюайон

Луи́ Тюайо́н (нем. Louis Tuaillon; 7 сентября 1862, Берлин — 21 февраля 1919, Берлин) — немецкий скульптор.

Биография

Луи Тюайон в 1879—1881 годах учится в Высшей школе искусств в Берлине, в 1882—1883 годах являлся мастером-учеником в ателье скульптора Рейнгольда Бегаса. В 1884 году Туальон приехал в Вену и работал следующие два года в мастерской Рудольфа Вейра. 1885—1903 годы скульптор провёл в Риме. Здесь между 1890 и 1895 он создаёт свой шедевр — бронзовую конную статую «Амазонки», демонстрировавшуюся в 1898 году перед берлинской Старой национальной галереей (копия её установлена в Большом Тиргартене.

С 1902 года Луи Тюайон участвовал в художественном движении Берлинский сецессион, был близко знаком с другим крупным немецким скульптором, Георгом Кольбе. В 1906 году Тюайон был назначен профессором Берлинской художественной академии; с 1907 года руководил ателье мастеров по скульптуре. С 1910 года Л.Тюайон — почётный доктор искусств Берлинского университета в Берлине. Скульптор считается одним из предшественников стиля модерн в берлинской школе зодчества.

Литература

• Gert-Dieter Ulferts: Louis Tuaillon (1862—1919): Berliner Bildhauerei zwischen Tradition und Moderne. Mann, Berlin 1993. ISBN 3-7861-1670-9

Галерея

• Rosselenker-Bremen.jpg

  Ведущий коня, Бремен

• Tuaillon1.jpg

  Амазонка, Берлин, Большой Тиргартен

• Hirschfelde Hirsch.jpg

  Олень, Барним

• Standbild-Friedrich3 Bremen.jpg

  Памятник Фридриху III, Бремен

• Louis Tuaillon - Sandalenbinderin face.jpg

  Девушка, надевающая сандалии

Отрывок, характеризующий Тюайон, Луи

Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.