Фаустман, Хампе

Хампе Фаустман
Hampe Faustman
Дата рождения:	3 июля 1919(1919-07-03)
Место рождения:	Стокгольм, Швеция
Дата смерти:	22 августа 1961(1961-08-22) (42 года)
Место смерти:	Стокгольм, Швеция
Гражданство:	Швеция Швеция
Профессия:	кинорежиссёр сценарист актёр
Карьера:	1940 — 1961

Э́рик Сте́ллан Ка́там (швед. Erik Stellan Chatham, более известный как Ха́мпе Фа́устман швед. Hampe Faustman; 3 июля 1919, Стокгольм, Швеция — 26 августа 1961, там же) — шведский кинорежиссёр, сценарист и актёр.

Биография

В 1939 году окончил школу при Драматическом театре в Стокгольме. В 1940 году сыграл главную роль в фильме режиссёра Альфа Шёберга «Ставка — жизнь». Режиссёрский дебют состоялся в 1943 году («Ночь в порту»). В своём творчестве обращался к социальным проблемам современности. Будучи приверженцем соцреализма и находясь под влиянием работ советского кино, героями своих картин делал рабочих, крестьян и моряков. Обращался и к шведской и мировой литературной классике, так в частности, экранизировал Ф. М. Достоевского. Работал на телевидении.

Был женат на актрисе Гунне Волльгрен (1941—1949) и на Рут Маркузе (1960—1961).

Избранная фильмография

Режиссёр

• 1943 — Ночь в порту / Natt i hamn
• 1943 — Соня / Sonja
• 1944 — Девушка и дьявол / Flickan och djävulen
• 1945 — Преступление и наказание / Brott och straff (по Фёдору Достоевскому)
• 1946 — Когда цветут луга / När ängarna blommar (по Яну Фридегору)
• 1946 — Харальд Могучий / Harald Handfaste
• 1947 — Воспоминания военного / Krigsmans erinran
• 1948 — Ларс Хорд / Lars Hård (по Яну Фридегору)
• 1948 — Чужая гавань / Främmande hamn
• 1949 — Бродячие кузнецы / Smeder på luffen
• 1950 — / Restaurant Intim
• 1951 — / Kvinnan bakom allt
• 1952 — Подводная лодка № 39 / Ubåt 39
• 1952 — / Hon kom som en vind
• 1954 — Бог и цыган / Gud fader och tattaren
• 1954 — / Café Lunchrasten
• 1955 — Путь в ночи / Resa i natten
• 1955 — Путешествие в ночи / Kärlek på turné

Сценарист

• 1943 — Соня / Sonja
• 1946 — Когда цветут луга / När ängarna blommar
• 1947 — Воспоминания военного / Krigsmans erinran
• 1949 — Бродячие кузнецы / Smeder på luffen
• 1950 — / Restaurant Intim
• 1951 — / Kvinnan bakom allt

Актёр

• 1940 — Ставка – жизнь / Med livet som insats — свободный стрелок
• 1942 — Ночное путешествие / Rid i natt! — Бу Эрикссон
• 1943 — / En vår i vapen — Оке
• 1943 — Женщины в неволе / Kvinnor i fångenskap — Роланд Йоханссон
• 1943 — Катрина / Katrina — Эйнар
• 1943 — Возгорится пламя / Det brinner en eld — Георг Брандт
• 1944 — Его превосходительство / Excellensen — Вардер
• 1944 — Невидимая стена / Den osynliga muren — начальник караула
• 1945 — Преступление и наказание / Brott och straff — Родион Раскольников
• 1945 — / Mitt folk är icke ditt — Макс Хольм
• 1946 — Когда цветут луга / När ängarna blommar — Вилле
• 1946 — / Medan porten var stängd — Томас Экберг
• 1948 — Ларс Хорд / Lars Hård — заключённый
• 1949 — Бродячие кузнецы / Smeder på luffen — Brofelt
• 1951 — 1955 — Иностранный заговор / Foreign Intrigue — Karzag (сериал)
• 1957 — / Aldrig i livet (1957) — Klämman
• 1961 — Повод к поучению / A Matter of Morals — Kronstad

Литература

• Кино: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С. И. Юткевич Москва, «Советская энциклопедия», 1987. — с. 443
• Bengtsson Y., Hampe Faustman, realisten i svensk film, «Chaplin», 1963, № 34.

Ссылки

• Хампе Фаустман (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.kinopoisk.ru/name/512898/ Хампе Фаустман на сайте КиноПоиск]

Кино   Телевидение   Швеция

Отрывок, характеризующий Фаустман, Хампе

Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.