Фоппа, Винченцо

Винченцо Фоппа

Винченцо Фоппа (итал. Vincenzo Foppa; около 1430—1515, Брешиа) — итальянский художник, основатель ломбардской школы живописи. Одной из крупнейших работ являются фрески в капелле Портинари церкви Сант-Эусторджо в Милане.

Ведущий художник Ломбардии до приезда Леонардо да Винчи в Милан. Работал в основном в Милане, правители которого предпочитали произведения в старом, позднеготическом стиле. Согласно Вазари, учился в Падуе вместе с Мантеньей. В его произведениях соединились черты поздней готики и влияние гуманистической культуры. Во фресковом цикле капеллы Портинари в церкви Сант-Эусторджо (1468) Фоппа ввёл пейзажный фон и продемонстрировал знание законов перспективы. Отказавшись от декоративности, Фоппа обратился в сторону драматизма и правдивости изображения — эти черты станут типичными для ломбардской живописи. Фрески Сант-Эусторджо стали вершиной ломбардского ренессансного искусства того периода.

Литература

С. Дзуффи. Возрождение. XV век. Кватроченто. — М.: Омега-пресс, 2008. — С. 276—277. — 384 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-465-01772-5.

Ссылки

[mirizo.ru/9/450.html Биография на сайте Мировое искусство]

Отрывок, характеризующий Фоппа, Винченцо

Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.