Фра-Дьяволо (опера)
| Фра-Дьяволо | |
| Fra Diavolo | |
 Джон Симс Ривс в роли Фра-Дьяволо | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто | |
| Действий |
3 |
| Год создания |
1830 |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки |
Париж, театр Комической оперы. |
Фра-Дьяволо, или Гостиница в Террачине (фр. Fra Diavolo ou L’Hôtellerie de Terracine) — комическая опера французского композитора Даниэля-Франсуа-Эспри Обера, состоящая из трёх актов. Впервые исполнена 28 января 1830 года на сцене парижского театра Комической оперы. Автор либретто — Эжен Скриб. Продолжительность оперы — около 2,5 часов. События в ней разворачиваются вокруг фигуры известного итальянского разбойника и борца с французской оккупацией в южной Италии на рубеже XVIII—XIX веков Фра-Дьяволо.
Увертюра начинается барабанной дробью, за которой следует длинный марш, в котором чередуются тихие и громкие тона. Наиболее яркими являются арии Церлины «Взгляните на вершины скал…» (1-й акт) и «Какое счастье, я дышу свободно…» (2-й акт), а также песнь Фра-Дьяволо «Гондольером на лёгкой ладье…».
Содержание
Действующие лица
- Фра-Дьяволо, атаман разбойников, он же «маркиз Сан-Марко» (тенор)
- Джакомо, его подручный (бас)
- Беппо, разбойник (тенор)
- Лоренцо, капитан карабинеров (тенор)
- Лорд Кокбер, знатный англичанин (баритон)
- Леди Памела, его супруга (меццо-сопрано или альт)
- Маттео, трактирщик (бас)
- Церлина, его дочь (сопрано)
- Мельник (тенор)
- Солдат (тенор)
- Франческо, жених Церлины (немая роль)
Солдаты, крестьяне, разбойники (хор).
Сюжетная линия
Действие происходит в городке Террачина и его окрестностях, в центральной Италии.
Акт первый
Постоялый двор и трактир старого Маттео. Здесь разместились и пьют вино карабинеры, присланные властями для поимки известного всей Италии разбойника, Фра-Дьяволо. Солдаты оживлены, ведь за голову его обещана внушительная награда - 20 тысяч золотых. Лишь их начальник, капитан Лоренцо, не разделяет общего возбуждения. Уже давно он влюблён в прекрасную Церлину, дочь трактирщика. Но скупердяй Маттео никогда не согласится на её брак с бедным офицером, он уже посватал Церлину за богатого крестьянина Франческо. Лоренцо прощается с возлюбленной, собирает свой отряд и уходит в горы ловить банду разбойников. Втайне он желает себе скорой смерти от пули врагов.
Во двор гостиницы Маттео въезжает дилижанс с богатыми гостями. Это приехали знатный англичанин лорд Кокбер со своей женой Памелой, путешествующие по Италии. Кокбер вне себя от ярости: в горах его остановили и ограбили разбойники Фра-Дьяволо, похищена шкатулка с бриллиантами. Кокбер назначает награду в 3 тысячи франков смельчаку, который сумеет вернуть ему драгоценности. Памела принуждает повысить вознаграждение до 10 тысяч - ведь Кокбер сам виноват в происшедшем: зачем ему вздумалось ехать по незнакомой, окружной горной дороге? Взбешённый лорд отвечает ей, что выбрал этот путь с целью избавиться от маркиза, который уже несколько дней преследует Памелу своими ухаживаниями. Однако Памела не видит в поведении маркиза ничего дурного - ведь он так страсно поёт ей серенады!
В таверне новый посетитель: прибыл сам «маркиз», на самом же деле это переодетый Фра-Дьяволо. Вслед за ним являются и два его сообщника, Беппо и Джакомо, переодетые бедными пилигримами. Два злодея выпрашивают ночлег у хозяина, и Маттео с неохотой отправляет их на сеновал. «Маркиз» же флиртует с англичанкой и выманивает у неё медальон. Из разговора с лордом Фра-Дьяволо также узнаёт, что Кокбер сумел спрятать от разбойников и сберечь 50 тысяч франков, которые были зашиты у него в одежде. К вечеру в гостиницу возвращается отряд Лоренцо. Карабинеры сумели настичь разбойников и рассеять их. Среди захваченной добычи обнаружилась и шкатулка милорда с драгоценностями. Лоренцо возвращает её владельцам и милорд уже готов отсчитать обещанные 10 тысяч - но офицер отказывается от денег. Ведь он служит не за толстый кошелёк, а из чувства долга. Более тонкая Памела всё-таки передаёт эти деньги Церлине - когда та выйдет за Лоренцо замуж, пусть это будет ей приданым. Фра-Дьяволо же крайне раздосадован: в бою в горах погибли его товарищи, а добыча отнята стрелками. Но он ещё всё наверствает - и бриллианты вернёт, и завладеет деньгами милорда и Церлины!
Акт второй
На дворе ночь. Церлина у себя в комнатке готовится ко сну. Девушка вслух грезит о будущей её счастливой жизни с Лоренцо. Никогда они не будут так часто ссориться из-за пустяков, как эта английская пара! Как раз в этот момент её зовёт Кокбер и просит принести ему ещё одну подушку. Пока Церлина отсутствует, к ней в комнату прокрадывается Фра-Дьяволо, за ним, по условленному сигналу серенады - Беппо и Джакомо. При возвращении девушки они прячутся за занавески. Ничего не подозревающая, она снова пересчитывает подаренные ей тысячи. Завтра они с Лоренцо пойдут к её отцу и отдадут ему эти деньги. Теперь уж скупец Маттео не осмелится отказать офицеру в её руке. Церлина засыпает. Злодеи выходят из своего укрытия. Теперь можно отправится в покои милорда и вернуть себе с лихвой - и бриллианты, и его 50 тысяч. Но сперва нужно обезвредить Церлину. И Беппо заносит над спящей свой кинжал. Внезапный шум заставляет их вновь скрыться - на этот раз в комнате Кокбера. К Церлине же заходит Лоренцо с сообщением: нашёлся крестьянин, способный опознать атамана разбойников. И завтра он придёт сюда. В дверях появляется недовольный англичанин - он мучается бессонницей. То грабители ему не дают поспать, то солдаты! Внезапный грохот в покоях Кокбера заставляет всех обернуться. Это Беппо перекинул в тёмной спальне тяжёлый стул. Чтобы спасти ситуацию, из покоев английской пары быстро выходит «маркиз» Фра-Дьяволо и на недоумение присутствуюцих мужчин игриво им поясняет: у него ТАМ было романтическое свидание. При этом он намекает милорду, что любезничал с его женой (и показывает ему медальон), а Лоренцо - что соблазнил Церлину. Да и чему тут удивляться, ведь женщины так коварны! Оба, и англичанин, и офицер, снедаемые ревностью, негодуют. Если же господа находят его поведение моветоном - сообщает Фра-Дьяволо каждому из них наедине - то он, маркиз, готов дать удовлетворение. Утром, у Чёрных скал, в 7 часов.
Акт третий
Раннее утро. На пустынной дороге близ таверны Фра-Дьяволо ожидает прихода Беппо и Джакомо. Вблизи слышатся голоса крестьян. Разбойник спешит уйти, однако предварительно пишет записку своим помощникам и прячет её в дупло дерева. Подошедшие вскоре Беппо и Джакомо достают её и читают: «После того, как Лоренцо поскачет к Чёрной скале на дуэль с маркизом, а солдаты вновь уберутся в горы ловить Фра-Дьяволо, приказываю вам звонить в колокол часовни». В таверне между тем карабинеры собираются к выступлению. Лоренцо мрачен, и Церлина пеняет ему - если он не объяснится с ней, девушка согласится на брак с Франческо! Офицер негодует: как смеет она ставить ему ультиматумы после того, как принимала ночью любовника! Церлина в недоумении - что за нелепость. Внезапно до её слуха доносится пьяная болтовня Беппо и Джакомо, те пересказывают в трактире посетителям всё, что услышали ночью, спрятавшись за занавесками. Церлина догадывается - эти люди были тогда у неё и подслушали её сокровеннейшие мысли! Лоренцо приказывает схватить и обыскать мнимых паломников, и у Беппо обнаруживают письмо Фра-Дьяволо. Допросив разбойников, Лоренцо организует засаду на атамана. В часовню под конвоем отправляется Джакомо и бьёт в колокол. Ничего не подозревающий Фра-Дьяволо спускается с гор и оказывается схваченным карабинерами. Крестьянин опознаёт его как атамана банды, и мнимого маркиза уводят. Счастливая Церлина приникает к груди своего любимого Лоренцо.
По более поздней версии опера заканчивается побегом Фра-Дьяволо из тюрьмы. Именно этот вариант был поставлен на сцене Большого театра СССР.
Галерея
Напишите отзыв о статье "Фра-Дьяволо (опера)"
Отрывок, характеризующий Фра-Дьяволо (опера)
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
