Функ, Казимир
| Казимир Функ | |
| польск. Kazimierz Funk | |
 | |
| Место смерти: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
Казимир Функ (польск. Kazimierz Funk; 23 февраля 1884, Варшава — 19 ноября 1967, Олбани) — польский биохимик. В 1912 году ввёл понятие витамин[1].
Учился в Берлине и в Швейцарии. В 1904 году под руководством Станислава Костанецкого получил учёную степень доктора наук в Бернском университете. Начинал свою работу сначала в институте Пастера в Париже. Позже работал в Берлине и Лондоне. Публикуя работы о заболеваниях, связанных с недостатком витаминов, в том числе о бери-бери, ввёл в 1912 году термин «витамины». В 1915 году Функ эмигрировал в США, где получил гражданство в 1920 году. В 1923 году вернулся в Польшу, где работал директором Государственного института гигиены. В 1927 году он снова покинул Польшу и переехал в Париж. В 1936 году расшифровывал структуру витамина B1 и разработал метод его синтеза. С началом Второй мировой войны он окончательно переехал в США. Ему первому удалось выделить никотиновую кислоту (витамин B3). Умер в 1967 году от рака.
Напишите отзыв о статье "Функ, Казимир"
Примечания
- ↑ Casimir Funk, The etiology of the deficiency diseases. Beri-beri, polyneuritis in birds, epidemic deopsy, scurvy, experimental scurvy in animals, infantile scurvy, ship beri-beri, pellagra in Journal of State Medicine, XX 1912, S. 341—368
Отрывок, характеризующий Функ, Казимир
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
