Хеннинг, Карл Вильгельм

Карл Вильгельм Хеннинг (нем. Karl Wilhelm Henning; 31 января 1784, Эльс, Силезия — 1867) — немецкий скрипач, композитор и дирижёр. Отец художника Адольфа Хеннинга.

Жил и работал в Берлине. С 1807 г. играл на скрипке в оперном театре, с 1811 г. музыкант придворной капеллы, одновременно давал частные уроки игры на скрипке (в 1819 г. его учеником стал, в частности, Феликс Мендельсон, среди учеников Хеннинга был также Карл Фридрих Вейцман). В 1824—1826 гг. первый музыкальный руководитель только что открывшегося в Берлине Кёнигштедтского театра. В 1832 г. после смерти Эдуарда Рица возглавил концерты Филармонического общества. С 1833 г. член Прусской академии искусств. С 1840 г. королевский капельмейстер. В 1848 г. вышел на пенсию.

Опера Хеннинга «Дева-роза» (нем. Die Rosenmädchen; 1825), поставленная им самим в Кёнигштедтском театре, вызвала весьма сочувственный отзыв «Берлинской всеобщей музыкальной газеты». Среди других сочинений Хеннинга — оперы «Старый полководец» (нем. Der alte Feldherr; 1826, либретто Карла фон Хольтея) и «Сокровище Нибелунгов» (нем. Der Nibelungenhort; 1828), театральная музыка (в том числе музыка к мистерии Карла Лебрехта Иммермана «Мерлин», 1835), различные камерные произведения.

Хеннингу также принадлежит переложение увертюры Людвига ван Бетховена «Освящение дома» Op. 124 для фортепиано в четыре руки, опубликованное в 1824 году и вызвавшее публичный скандал: Бетховен выступил с протестом против публикации, заявив, что передавал Хеннингу партитуру только для исполнения (в концерте при открытии Кёнигштедтского театра).

Отрывок, характеризующий Хеннинг, Карл Вильгельм

Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.