Хохлатые кукушки (лат. Clamator) — род крупных кукушек паразитирующих преимущественно в гнёздах птиц среднего размера. Известно 4 вида. У всех видов на головах хохлы, а хвосты отличаются значительной ступенчатостью.
Биология
Хохлатые кукушки обитают в более теплых районах на юге Европы и Азии, и в Африке к югу от пустыни Сахара. Эти птицы населяют открытых биотопы биотопы с зарослями кустарников. Некоторые виды частично перелетные зимой мигрируют в более теплые и влажные регионы[1].
Это крупные кукушки, длина тела у них по меньшей мере 33 см, с широкими крыльями и с каштановых длинными и узкими хвостами. Их окраска состоит из черного, белого и коричневого цветов. Самцы и самки окрашены сходно, но молодые хорошо отличаются по окраске. У двух африканских видов имеются также по две различных цветовых морфы, светлая и тёмная.
Все хохлатые кукушки Clamator гнездовые паразиты, которые откладывают по одному яйцу в гнёзда птиц среднего размера, таких как сороки, скворцы, сорокопуты, кустарницы, Trochalopteron, бюльбюли и тимелии, в зависимости от региона. В отличие от обыкновенной кукушки, ни самка, ни птенцы хохлатых кукушек не выкидывают яиц и птенцов хозяина, однако смертность у птенцов приёмных родителей выше, чем в гнёздах без птенца хохлатой кукушки, так как птенцы не могут успешно конкурировать с кукушонком за пищу.
Хохлатые кукушки — шумные птицы, с постоянными и громких звуковыми взаимодействиями. Они питаются крупными насекомыми, в том числе волосатыми гусеницами, которые несъедобны для многих птиц.
Состав рода
Напишите отзыв о статье "Хохлатые кукушки"
Примечания
- ↑ Friedmann, H (1964). «[archive.org/stream/smithsonianmisce146196364smit#page/n148/mode/1up Evolutionary trends in the genus Clamator]». Smithsonian Miscellaneous Collections 146 (4): 1–106.
Отрывок, характеризующий Хохлатые кукушки
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
