Храмы почёта (Мюнхен)

Храмы почёта (нем. Ehrentempel, также известны как Храмы чести) — два мемориальных сооружения времен Третьего рейха, возведенных на площади Кёнигсплац в Мюнхене в 1935 году в память о погибших участниках Пивного путча 1923 года. Автор проекта — любимый архитектор Гитлера Пауль Людвиг Троост. Снесены в 1947 году.

История

Погибшие в ходе Пивного путча 1923 года национал-социалисты были объявлены официальной пропагандой Третьего рейха «мучениками» (нем. Blutzeuge). Флаг («Знамя крови» — нем. Blutfahne), под которым они шли (и на который, по официальной версии, попали капли крови мучеников), использовался в дальнейшем в качестве святыни при «освящении» партийных знамен: на партийных съездах в Нюрнберге Адольф Гитлер прикладывал новые флаги к «священному» знамени, совершая, таким образом, ритуал «освящения» новых знамён.

9 ноября 1935 года саркофаги с прахом 16 нацистов, погибших во время пивного путча 1923 года, были перенесены на мюнхенскую площадь Кёнигсплац. Здесь были построены два (северный и южный) Храма почёта. Они располагались между Административным зданием НСДАП и Фюрербау.

Храмы почёта совершенно не пострадали при бомбардировках Мюнхена авиацией антигитлеровской коалиции. После Второй мировой войны американская оккупационная администрация расположилась в Фюрербау, а Храмы почёта, из которых 5 июля 1945 были вывезены саркофаги с прахом, были взорваны 9 января 1947 года. В настоящее время сохранились цоколи бывших Храмов почёта, заросшие плющом.

См. также

• Дом немецкого искусства
• Коричневый дом
• Фюрербау
• Административное здание НСДАП (Мюнхен)

Литература

• Viktor Ullrich: Hauptstadt der Bewegung. Teil 1 Munchen 1919—1938, ISBN 3-88741-080-7

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Храмы почёта
• [www.tracesofevil.com/2008/01/munich-konigsplatz.html Сайт www.tracesofevil.com]

Отрывок, характеризующий Храмы почёта (Мюнхен)

– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!