Храм Живоначальной Троицы в Хорошёве

Православный храм
Храм Троицы Живоначальной в Хорошёве
Общий вид храма и колокольни.
Страна	Россия
Город	Москва, Карамышевская наб., д. 15
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Автор проекта	Фёдор Конь (предположительно)
Основатель	Борис Годунов
Строительство	1596—1598 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710290000
Состояние	Действующий храм

 памятник архитектуры (федеральный)

Храм Тро́ицы Живонача́льной в Хорошёве в Москве — православный храм Московской епархии. Построен в 1598 по повелению Бориса Годунова в его вотчине, селе Хорошёве, по образцу Малого собора Донского монастыря предположительно Фёдором Конём. Трапезная часть и колокольня — XIX века.

Расположен в районе Хорошёво-Мнёвники (Карамышевская набережная, 15).

Архитектурный облик и история

Основной объём храма одноглавый, увенчан несколькими ярусами пышных кокошников. С боков к нему примыкают два симметричных придела со схожим декором. Стены и апсиды украшены тонкими лопатками и карнизами со сложной профилировкой.

Первоначальные узкие окна храма были растёсаны в XVII веке, тогда же открытую паперть заменили на обходную галерею. В середине XVIII века (1764—1768) разобрали обветшавшую звонницу и выстроили отдельную колокольню, сохранившуюся до наших дней. В процессе строительства проект колокольни, выполненный Андреяном Афанасьевым, сильно изменился: её сделали выше и скромнее по декору. Чуть меньше чем через сто лет, в 1845 году, разобрали западную часть галереи и выстроили новую трапезную, соединившую церковь с колокольней. По некоторым свидетельствам, уже к тому времени кокошники спрятали под простую четырёхскатную железную кровлю, что значительно обеднило художественный облик храма.

В 1939 году храм был закрыт и отдан под колхозный клуб, потом — под детскую консультацию.

В 1963—1964 годах под руководством архитектора Б. Л. Альтшуллера церковь исследовали и отреставрировали, частично вернув ей первоначальный облик. Однако восстановить в прежнем виде стёсанные при перестройках перспективные порталы не оказалось возможным. Трапезной и колокольни реставрация не коснулась. В них располагался цех фабрики офсетной печати.

В 1990-х годах церковь полностью передали верующим. Богослужения возобновлены на Пасху 1989 года (30 апреля).

С 26 января 2000 года настоятель — Марк (Головков), ныне митрополит Рязанский и Михайловский.

Клир храма — сотрудники синодальных отделов Русской православной церкви.

Святыня храма — особо чтимая икона Божией Матери Грузинская.

Ссылки

• [www.troitsa-horoshevo.ru сайт храма]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/or_file.cgi?6_2298 Храм во имя Святой Живоначальной Троицы в Хорошеве] сайт Русское православие
• [www.hramy.ru/regions/r77/szao/horoshevo-mnevn/troichor.htm Церковь Троицы Живоначальной] сайт Храмы России

Отрывок, характеризующий Храм Живоначальной Троицы в Хорошёве

– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»