Церковь Святого Иоанна Крестителя (Бенякони)
| Католический храм | |
Церковь Святого Иоанна Крестителя
Касцёл Святога Яна Хрысцiцеля | |
| |
| Страна | Белоруссия |
| Агрогородок | Бенякони |
| Конфессия | Католицизм |
| Епархия | Гродненский диоцез |
| Архитектурный стиль | Эклектика |
| Строительство | 1900—1906 годы |
| Состояние | действует |
|
Объект Государственного списка историко-культурных ценностей Республики Беларусь, № 413Г000125 |
Церковь Святого Иоанна Крестителя (белор. Касцёл Святога Яна Хрысцiцеля) — католический храм в агрогородке Бенякони, Гродненская область, Белоруссия. Относится к Радунскому деканату Гродненского диоцеза. Памятник архитектуры в стиле эклектики, построен в 1900—1906 годах[1]. Включён в Государственный список историко-культурных ценностей Республики Беларусь[1].
Содержание
История
Первое письменное упоминание о Беняконях датируется 1529 годом. В 1634 году здесь был образован католический приход[2], в то же время на средства тогдашнего владельца Яна Чаплинского здесь был построен деревянный костёл св. Иоанна Крестителя[3].
В 1900—1906 годах построен новый каменный католический храм св. Иоанна Крестителя[1]. В советское время храм не закрывался.
Архитектура
Храм св. Иоанна Крестителя — памятник эклектичной архитектуры с чертами необарокко и неоклассицизма[1].
Здание храма представляет собой двухбашенную трёхнефную базилику с трансептом, равным по высоте центральному нефу, который имеет полуциркульное алтарное завершение. Боковые нефы более низкие, со стороны главного фасада завершены мощными трёхъярусными башнями-колокольнями, а по бокам алтаря — прямоугольными ризницами. Полуциркульная алтарная часть храма окружена более низкой пристройкой, что придаёт ей оригинальное ступенчатое решение. Центральный неф и трансепт накрыты взаимно перпендикулярными двускатными крышами, с треугольными фронтонами на торцах, боковые нефы — односкатными крышами[1].
Верхний ярус главного алтаря освещён большими сквозными люнетами, а интерьер в целом — двумя ярусами окон. Главный алтарь выполнен в стиле неоклассицизма, украшен колоннадой. В центре алтаря живописное изображение сцены Крещения Господня. Центральный неф перекрыт цилиндрическим сводом с распалубкой, боковые нефы — крестовыми сводами. Роспись интерьера выполнена художником К. Квятковским в стиле неорококо, дополнительно интерьер украшен орнаментальной лепниной[1].
На кладбище около храма находится могила Марыли Верещак, возлюбленной Адама Мицкевича.
Напишите отзыв о статье "Церковь Святого Иоанна Крестителя (Бенякони)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [orda.of.by/.lib/spik/gr/140?m=68.6,70.8 Збор помнікаў гісторыі і культуры. Гродзенская вобласць. Стр. 140—141]
- ↑ [catholic.by/2/belarus/dioceses/grodnensis/100753.html Храм Св. Иоанна Крестителя на сайте Католической церкви в Белоруссии]
- ↑ Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. У 6 т. Т. 4: Кадэты — Ляшчэня / Беларус. Энцыкл.; Рэдкал.: Г. П. Пашкоў (галоўны рэд.) і інш.; Маст. Э. Э. Жакевіч. — Мн.: БелЭн, 1997. — 432 с.: іл. ISBN 985-11-0041-2
Ссылки
- [catholic.by/2/belarus/dioceses/grodnensis/100753.html Храм на сайте Католической церкви в Белоруссии]
- [globus.tut.by/benyakoni/index.htm#kostel Сайт globus.tut.by]
- [www.radzima.org/be/object/1840.html radzima.org]
Отрывок, характеризующий Церковь Святого Иоанна Крестителя (Бенякони)
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
