Чегодаева, Мария Андреевна
| Мария Андреевна Чегодаева | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: |
доктор искусствоведения (2005) |
| Альма-матер: |
Московский государственный художественный институт им. В. И. Сурикова |
Мари́я Андре́евна Чегода́ева (19 января 1931, Москва — 13 марта 2016, там же) — российский искусствовед, художественный критик, публицист.
Дочь известных историков искусств профессора А. Д. Чегодаева и Н. М. Гершензон-Чегодаевой, внучка филолога и литературоведа М. О. Гершензона, внучатая племянница пианиста и педагога А. Б. Гольденвейзера.
В 1956 году окончила Московский государственный художественный институт им. В. И. Сурикова. Кандидат искусствоведения (1986). Доктор искусствоведения (2005). М.А.Чегодаева — выпускница живописного факультета МГХИ им. В.И. Сурикова, театрально-декорационной мастерской под руководством М.И. Курилко. В 1957 году она была направлена на работу художником в мастерскую главного художника подготовительного комитета VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве Б.Г Кноблока. Работала художником-постановщиком в театрах Москвы, Астрахани, Тулы, Пензы, Рязани, Калинина. Сотрудничала как художник-иллюстратор с издательствами «Детская литература» и «Художественная литература», одновременно выступая в печати как художественный критик и искусствовед.
Член-корреспондент (1997), действительный член (2001) Российской академии художеств. Член Президиума Российской академии художеств (2005). Награждена медалью «Достойному», и орденом «За служение искусству» Российской академии художеств.
Многие труды М.А. Чегодаевой посвящены современному графическому искусству. Книга М.А. Чегодаевой «Послевоенная советская книжная графика» стала одним из основательных, фундаментальных научных трудов на эту тему. К числу наиболее значительных работ М.А. Чегодаевой относятся монографии о творчестве В.Минаева, Б.Басова, Д.Шмаринова, В.Фаворского, о династии Митуричей-Хлебниковых, академиках Российской академии художеств. М.А. Чегодаева является автором 30 книг, а также свыше 200 статей, посвященных советской и российской книжной графике.
Сочинения
Автор книг о современных художниках:
- «Владимир Минаев» (М., 1975),
- «Беньямин Басов» (М., 1983),
- «Книжное искусство СССР» в 2-х томах (М., 1983),
- «Пути и итоги» (М., 1989),
- «Китч, китч, китч» (М., 1990),
- «Алексей Шмаринов» (М., 1992),
- «Искусство, которое было» (М., 1997),
- «Дементий Алексеевич Шмаринов» (М., 1997),
- «Григорий Бенеционович Ингер. Моё детство (М., 1997).
- «Владимир Андреевич Фаворский» (М., 2004).
- «Мои академики» (М., 2007),
- «Искусство, которое было. Пути русской книжной графики 1917—1937» (М., 2012),
- «Сумерки разума» (B-r., 2013),
- «Увидеть собственными глазами» (B-r., 2014),
- «Искусство, которое было. Пути русской книжной графики 1937—1980» (М., 2014),
- «Зураб Церетели. Скульптура, живопись, эмаль, рисунок» (B-r., 2015),
Напишите отзыв о статье "Чегодаева, Мария Андреевна"
Отрывок, характеризующий Чегодаева, Мария Андреевна
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
